Редко когда я в самом деле испытываю нечто, похожее на жалость, оттого, что живу не в центральной части России. Но, извините, разве постановка "Последнего испытания" 24 мая (с Егоровым-Рейстлином, оы-ы!) или очередная туча концертов "Эпи" - не повод?

Брр. А сейчас ситуация вообще паршивая. Я понятия не имею, где живу в контексте возможного проведения разнообразных концертов. Да и в окружении моем не наблюдается людей, с которыми можно доверительно и без стыда пойти и попрыгать-повосторгаться вот так, душа в душу. Шоб можно было заявить: хочу, чувак, крылья из занавески нацепить! Будешь со мной? И мне такие: ну дык, спрашиваешь, елки!

Надо заначить гривны-бумажки. На память. Пара недель осталась всего до момента, когда они испарятся из нашего обихода...

@темы: lytdybr

---

Я натворила (в прямом смысле) кучу всякой глупости, и очень ее стесняюсь. Но поскольку прятать глупость под столом будет еще более глупо, придется вот.

И да убережет меня здравый смысл от написания дженоэкшновых РПСов, потому что быть уверенным в том, что не знаешь персонажей, о которых пишешь, и все равно писать - худшая ошибка автора. Так что никаких, никаких. А то ведь почитать-то я уже почитала.

О первом куплете и том, что было до него. Ретеллинг, моего нет ничего, кроме стиля изложения.

Слова владычицы вновь отдались у дракона в голове золотым эхом тысячи голосов, прекрасных, как сам мир.
- Быть может, вы хотите просить еще о чем-нибудь?
Он не хотел. Невзирая на то, что часть его страстно желала только одного - остаться здесь и всю бесконечность слушать этот сверкающий брызгами голос, тело и сердце, крылья и душа рвались вниз, домой, к синему, холодному небу Ксентарона.
- Я хочу.
Он вздрогнул, когда бестелесная фигура воина сделала два шага вперед. В тени его лица застыли отчаяние и слепящая надежда.
- Я прошу об одном, великие владыки. Если вашей волей я заслужил исполнение единственного своего желания, я прошу его у вас: верните меня в мир.
Казалось, даже далекие голоса прекрасных теней умолкли после этих слов.
Только лишь звенящая тишина была ему ответом.
- Я не жалею, что отдал жизнь за спасение многих, - тихо промолвил воин, опуская голову. - Но мне здесь нет свободы. Память о неисполненном обещании заставляет мою душу гореть огнем, и не будет мне покоя в этом совершенном месте, владыки.
Он вновь поднял глаза, и прозрачные черты его лица заострились решимостью - ровно таким его хранили воспоминания дракона.
- Там, в Энии, я был обручен. И ее душа и по сей час зовет мою, слезами, горечью и осколками надежд, сияет в небе путеводной звездой, и лишь ее свет существует для меня здесь. Владыки, если этот мир - награда за мою доблесть, я отдал бы ее тысячу раз только за один день с той, что осталась в земном мире, одна. Прошу вас.
Он замолчал.
Сперва все оставалось таким, как прежде.
А потом сияние поглотило их целиком, и растаяло, и с белоснежных складок одежды своей статуи сошла к ним эльфийская владычица из плоти и крови, прекрасная до того, что из глаз дракона сами собой заструились слезы. Одежды ее были зеленью едва рожденной травы и чернотой листьев грозового леса, волосы струились золотом и текли по плечам огнем осенних ягод, а лицо было самим добром и милосердием. И воин пал перед ней на колени, не пряча взгляда, а она лишь коснулась, приблизившись, его щеки, с любовью матери и нежностью сестры.
- Порой теченье времени не в силах исцелить боль, принесенную разлукой, - произнесла она негромко, и сердце дракона застонало от того, эхо какой безумной муки донеслось до него из глубины ее голоса. - И сны не приносят нам ни покоя, ни облегчения, и только родной образ вечен перед нашими глазами.
- Владычица... - прошептал воин. - Лишь одно желание - оказаться вновь рядом с ней...
Ее рука скользнула по его волосам, а улыбка ее была печальна.
И тишину сверкающим мечом взрезал новый голос - сильный и полный величия и благодати.
- В этом мире нет места печали - лишь свету. И сердце, полное любви, еще в пути.
Творец Ксентарона в кипенно-белых одеждах спустился к ним вслед за владычицей Энии.
- Мы даруем тебе исполнение твоего желания, - мягко произнес он, глядя не на воина, но на деву подле себя. И протянул ей свою ладонь.
И дракон увидел, как золото счастья разлилось в ее глазах.
- Мы даруем тебе исполнение твоего желания, - эхом отозвалась она, накрывая его руку своей.
И дракон знал, что в этот самый миг зима уходит.

* * *

О том, что если бы можно было снимать клипы из головы, я, наивно полагаю, была бы охренительным режиссером (хотя наверняка первый же опыт с продуктами высоких технологий, которые осуществляют задуманное, доказал бы мне, что я фэйл. фэйл и еще раз фэйл, и ползла бы ужо к себе откуда там выползла)



Удар. Еще удар. С каждым новым золотая пыль в полутьме перед глазами Гилтиаса дрожит и становится капельку ярче. Сквозь ресницы начинает пробиваться свет. Он с трудом поднимает голову и понимает, что они опускаются все ниже, покидая Храм и его безупречный покой. Неверная печаль мягко крадется в его сердце. Вокруг них - только свет. Кажется, можно различить очертания облаков далеко внизу, и белоснежный камень - вверху, но глаза все еще застилает туман, и кружится, будто после полета, голова.
[0:37] Он моргает. Мир вокруг оживает, далеко под ногами вырастают смутные очертания гор в розовых облаках, и непонятная тоска переполняет его. Глубоко внутри затаилась печаль от расставания. Он видит уже совсем ясно, и медленно глядит на то, как облака становтся все ближе, и солнце впереди красит их в цвет золота и персика. Тоска становится все острее, и он опускает глаза, чувствуя, насколько бесплоден оказался их путь - новый враг на свободе, проход между мирами закрыт; тоска гложет его, пока непрозрачный пух облаков тает вокруг них...
[1:14] Он моргает, когда солнце меркнет, и перед его глазами вырастает протянутая ему навстречу широкая ладонь. Он поднимает глаза и видит Торвальда - живого, крепкого, облаченного в простые одежды, при мече. Торвальд улыбается ему навстречу - искренне, счастливо. Тоска внутри Гилтиаса вздрагивает и теряет опору, и рушится вниз мелкими камешками; он склоняет голову к плечу и открывает глаза шире. Неуверенно опирается о туманное ничто под ногами, привстает на одно колено и кладет свою ладонь в ладонь Торвальда.
[1:32] Тот поднимает его на ноги рывком, навстречу солнцу, хлопает по плечу, становится рядом. В лицо бьет свет, под ногами раскинулась Эния в своей слепящей весенней красоте, река блестит широкой лентой, и этот свет выжигает в сердце Гилтиаса остатки печали. Рядом поднимается на ноги и подходит ближе Дрогбар, на его лице - смесь чувств: довольство, смятение, разочарование - но он ухмыляется и тоже огревает Гилтиаса между лопаток. И Гилтиас поет внутри.
[1:48] А потом смотрит на свою левую ладонь и видит, что к ней прилипла единственная золотая монетка.
Он берет ее в руку. Мир замирает, дракон внутри - поднимает голову.
Гилтиас щурится - по-кендеровски, ехидно и счастливо, и щелчком отправляет ее в воздух.
А воздух содрогается от взмаха могучих золотых крыл.


"Нас не пугают авантюры..."
Золотая монетка на фоне синего неба обращается солнцем, солнце скрывает золото дракньей чешуи - Гилтиас, в своем родном теле, стрелой проносится мимо, расчерчивая и взрывая пелену облаков. На его спине, крепко держась за шипы хребта - Торвальд и Дрогбар.

"Даешь веселые купюры!.."
Гном рычит и хохочет, запуская руку в кошель и вышвыривая в небо те монеты, что он успел подобрать в камере перехода. Они сверкают, отскакивают от драконьей чешуи и летят золотыми брызгами вниз, вперемешку с драгоценными камнями. Он оборачивается к Торвальду, чьи синие глаза широко открыты ветру и миру, в который он вернулся, подмигивает и скалится еще пуще прежнего-
"...а может, что-то есть... важней?"

Отражение драконьего силуэта в воде блестит тенью утонувших сундуков с золотом, каждая чешуйка - ярче монет.
"...Не найти сокровища Энии - "
Далеко на севере Метель проносится над ледяными полями, тучей взметая снег.
" - времени пыль смыла волной..."
И снова - Гилтиас, кружится и мчится, взрезая воздух, и чешуя его блестит всеми цветами.

"Кто-то любит власть -"
Кадр сменяется: Деймос, облаченный в черное и серебряное, жилистый, строгий и мрачный, в стрельчатом зале, кружит сверкающую восьмерку мечом, всаживает его в доски пола возле трона и садится, прямой и пронзительный...
"- Кто-то - звонкие молоты - "
Кадр сменяется: ряд наковален в подгорном чертоге, и гномы-кузнецы, крепко сбитые, полные сосредоточенного весеья, дружным, единым движением опускают молоты на сталь с воих руках, разбрасывая искры и бодро ухая...
" - на битву кто-то летит всегда - "
Золотая чешуя уходит в сторону, и видно, как по степи мчится всадник, прижимаясь к шее коня; волосы и гриву треплет ветер. С такого расстояния не разглядеть, кто это, но когда дракон кружится и расправляет крылья, набирая высоту, можно заметить, что фигурка на его спине осталась только одна.
"- Все, что нужно нам - алмазы и золото - "
Дрогбар подкидывает на ладони последний алмаз, размером с его кулак. Камера медленно следит за тем, как движется прозрачный камень на фоне неба, сверкает так, что больно глазам, рассыпает сверкающие бабочки-солнца по шкуре дракона.

"Нажива легкая сбивает..."
Чья-то тень в черноте пещеры тянется к прозрачному кристаллу поразительной чистоты, голубому, точно небо, по которому только что мчался золотой дракон. Только пальцы неизвестного касаются камня, рядом с ним распахивается глаз с вертикальным зрачком, и сквозь темноту несется рычание.

"...мы больше иногда теряем..."
Камера медленно ползет вдоль стеллажей, полоса светлая - полоса темная: в библиотеке Ирдис тянется к мрачному тому, снимает с полки, укладывает его на стол и осторожно открывает на середине. Мгновение ничего не происходит, а потом страницы занимаются ярким огнем - маг отшатывается в сторону, сбивает колбы, ругается, быстрым взмахом руки тушит пламя. Оглядев масштаб разрушений, раздосадованно трет переносицу, проводит ладонью по лбу и вздыхает...
"...чем собираемся найти"

Высоко меж мирами, куда не достанет человеческий взгляд, крохотные гранаты блестят в простом обруче, обвивающем лоб владычицы Нариэль. Она опирается на белоснежные перила и улыбается творцу Ксентарона, тот - с задумчивой усмешкой смотрит вниз, сквозь миры, куда не достанет человеческий взгляд...

"Кто-то любит власть..."
Кружки поочередно смыкаются над столами - в королевском дворце, где Дезмонд и Алатиэль принимают гостей, не далеко на тронах, но в толпе, вместе со всеми, смеющиеся и прекрасные, и в чертогах гномов, прямо над рядами наковален. Эль выплескивается через край, пена его обращается облаками, облака тают, и призрачный силуэт лучника Ботар-Эля в прибежище доблестных духов салютует зрителю кубком. На его изукрашенном круглом боку блестит узор из камней, его тонкое плетение вспыхивает и искрится, становясь отражением дракона в прозрачной воде. Гилтиас мчится все дальше и дальше, к месту, где река впадает в море.

Сменяется музыка, и кадр сменяется тоже: высокая трава Торвальду по пояс, и он шагает сквозь нее, протянув руку и едва касаясь пальцами колосьев. На боку его больше нет меча, и конь остался далеко на окраине, а впереди виднеется простой дом, обнесенный невысоким плетнем. Хлопает дверь, во двор выходит девушка - самая обыкновенная, с живым лицом и встрепанными, выбившимися из-под косынки волосами - неся в руках корзину с бельем.
"Я ходил по белому берегу, где не спят, но видят сны..."
Девушка не видит его, а он идет, лицом мягкий и умиротворенный, всем своим естеством впитывая ее образ, ее простые, такие домашние движения - то, как она встряхивает полотенце, как утирает брызги, попавшие в лицо и негромко смеется.
"...там, где нет юга и севера, солнца и луны..."
Он останавливается совсем недалеко, и она, наконец, замечает его. Лицо ее меняется мучительно медленно, видно каждую черту и движение каждой крохотной мышцы - неверие, слезы и сияние счастья переполняют его...

"Боги обитают вне времени, наперед исход могут знать,
но дано лишь смертному племени..."
Взаправду сияют же фигуры Нариэль и Безымянного Бога, когда они, рука об руку, медленно поднимаются наверх, к своим белоснежным изваяниям. Свет становится ярче и мягче-
"...право выбирать"
-и охватывает все вокруг, а когда он гаснет, их больше нет - а у статуй теперь переплетены пальцы протянутых друг к другу рук.

И снова в небе мчится золотой дракон, то поднимаясь, то опускаясь к самой воде, а в отражении смеются кудрявый золотоволосый юноша и его друг-гном. Заходя на финальный вираж, дракон бросается в морские волны, взбивая тучу брызг и взмывая обратно в небо - а за ним безумным, сверкающим водоворотом тянется след капель-алмазов на фоне его безупречной золотой чешуи.

@темы: в гнездо.mp3, мрачный муз пришел, ледяной поток не страшен

---

Иногда я слегка расстраиваюсь от осознания того, что умение складывать слова в тексты видится мне единственной моей способностью, которая заслуживает упоминания, когда речь идет о моих достоинствах. Совсем же грустно становится, когда я натыкаюсь на людей, которые действительно умеют складывать слова в тексты, и понимаю, насколько я далека от... нет, даже не совершенства - добротного и твердого "отлично, чувак!"
Периодически я вынуждена напоминать себе, что люди, чьи тексты достают до души - это тоже люди. Не небожители. Что с ними, например, можно говорить, в том числе и благодарить их за тексты.
Но чаще как-то не получается. Зачем им мимохожие благодарности, тю.

Всем песен про Торвальдов.

Эпидемия - Дорога Домой на Простоплеер

@темы: в гнездо.mp3, здесь скребли напудренные кошки

---

"Они *спойлер* *спойлер*! Сволочи!"

Guilty pleasures - вещи, которые приносят человеку удовольствие, несмотря на то, что он испытывает чувство вины/неловкости/стыда разной степени тяжести, наслаждаясь ими. Чувство это часто обосновано страхом того, что другие узнают об этом увлечении.

Облизывание ножа сразу после того, как отрезаешь им кусочек лимона кому-нибудь в чай, я с некоторого момента стала считать своей основной guilty pleasure. Удовольствие ни с чем не сравнимое, и настолько глупое и странное (я лимоны вообще не шибко люблю), что я предпочла бы, чтобы никто не заставал меня за этим занятием х)

Вот, а что это я, собсно, про лимоны заговорила? Просто вспомнила, очень хорошо вспомнила, что есть у меня еще одна guilty pleasure, и очень сильная.
Слушать группу "Эпидемия".

Я счастливый слоупок. Каждый раз натыкаюсь на свежую металл-оперу от них совершенно случайно, и хожу потом со слегка одичалым, но, в общем-то, вполне счастливым видом. Собственно, вчера, в раздумьях копаясь на Яндекс-музыке (которая совершенно бесцеремонно зарезала для неизвестного "нашего региона" - в каком, м-мать, я нынче регионе по мнению Яндекса?! - половину их альбомов) обнаружила... эээ... щто? Сокро- Щто? "Сокровище Энии"?
О-о. Ого.

Зоркий Сокол сначала загуглил, потом почесал маковку, сложил два и два и понял, о каком концерте недавно шла речь Потом Зоркий Сокол полез читать либретто и начал ржать, чтобы остановиться примерно к одиннадцатой песне альбома и начать тихо всхлипывать от восторга, потому что вступила Хелависа, и дуэт ее и Серышева, полкуплетом от Лобашева попало мне ровно в центр, отвечающий за "рыдай, женщина!" Но потом все вернулось на круги своя, потому что "все, что нужно на-ам - алмазы и золото, а остальное-е - е-ерунда!", и я опять стала ржать.

Не поймите меня неправильно. Даже несмотря на "за пазухой топор, не держи, синьор" и прочие алмазы и золото, я неистово люблю этих ребят, их тексты, их песни и их вокал. Что тут говорить, это как раз тот случай, когда и вопреки, и целевая аудитория, и вообще все как-то так невероятно складывается, что бороться просто нет сил. Но ы-аы же. Алмазы и золото? WAT.

Егоров хорош. Его ругают за академичность и искусственную чистоту, и да, местами Самосвата не хватает - но это уже другая рукопись, про Гилтиаса. И Гилтиас там на месте, равно как и Дрогбар, и - совершенно внезапно - Ирдис, старый пройдоха, которому, видимо, в его преклонные эльфийские годы вместо прострела в поясницу вступила жажда приключений. Не, я чо, я к Беркуту отношусь благожелательно и с уважением, да и в роли он хорош, так что такой поворот сюжета мне был люб.

А еще там внезапно и очень приятно было услышать Петра, которого я помню еще по КВН, сборной РУДН, как красивейшего юношу с шикарным голосом. Роль Благородного Эльфийского Лучника (тм) ему пошла, да и вообще ностальгия, чо уж там. И Метель крутейшая. Тако-ой голос.

Не было Деймоса. Ну увы, ему планету чинить типа надо, на правах исправившегося темного властелина. Со времен первой части он успел прийтись мне по душе, ведь мне так нравится концепция перевоспитавшихся проклятых капитанов, и... нет, кого я обманываю? Просто после просмотра записи концерта первой ЭР в желтенькой обложке я лютобешено прониклась Борисенковым -_-

Но зато,
зато,
зато!

Они воскресили Торвальда! Сволочи!



Я не уверена, как к этому относиться. Концепция Торвальда, как асексуального воина, павшего на поле брани, стала для меня такой привычной, что воспринимать его, как без-пяти-минут-чьего-то-мужа, который ушел-то драться только потому, что другу в карты проигрался долг чести должен был отдать, и вернулся потому, что любовь удержала его душу... странно. Но, думается мне, к этому я тоже привыкну. Но вряд ли смогу упаковать происходящее после СнВВ в единую "летопись". Пожалуй, буду воспринимать все грядушие рукописи, как... эээ... спин-оффы.
Да, я разве не сказала? Это только начало. Дальше будет х) Алмазов и золота-то не нашли в итоге х) Приключаться и приключаться еще.

Шипперить! Срочно шипперить демиурга Ксентарона и правительницу ельфей Энии! Неистово шипперить!

Надо, наверное, сказать что-то про каждую песню. Чтоб совсем правильный отзыв получился.

"Опус". Инструменталка-вступление. Как обычно, инструменталки у Эпи совершенно замечательные, и эта исключением не стала. И, как положено вступлению, настраивает на правильный лад: если "Золотые драконы" были эпичны и величественны, "Звездный портал" - мягок и загадочен, то "Опус" - веселый и какой-то... с подковыркой. Авантюрный слегка и несерьезный. И на заднем плане - тикают часы, что есть, по моему скромному мнению, очень удачный ход, потому что тема времени легко проходит сквозь весь альбом.

"Время героев". Прошло Нет, на самом деле. Еще один способ задать настроение всему произведению: время героев прошло. Прошлого не вернуть. Эпик закончился. Ведь и правда, где эпик? Торвальд погиб, Дезмонд и компания - ушли по своим делам, остался Гилтиас, который в этой части выглядит вообще как дракон-мальчишка, которому одна отрада - бросаться с головой в приключения, и Дрогбар, который... ну, гном. Добротный, клевый, стереотипный гном. А эпик мы видим, только оборачиваясь назад.
Музыкально - славная, но достаточно проходная композиция, имхо, вполне в духе классических "Рукописей", с риффами и россыпью барабанов, так и тянет отбить ритм хором с мелодией. Вокально тоже все очень так крепко, и дракон, и гном задорные. Ну и, само собой, какая вступительная композиция без Ирдиса? :3
"Вот и настал... нет, не час испытания" Шикарно.

"Первый Шаг". Тоже переходная песня, как и предыдущая, гораздо менее выдержанная в классическом стиле, но до чего веселая и боевая! Что интересно, Гилтиас в ней... видимо, противоречит самому себе из завершающей композиции х) Ну, или к ее моменту он в самом деле изменился, и из героя стал вольным авантюристом. Что, собственно, тоже неплохо. Вокально - ня. Трио из предыдущей песни все еще хорошо звучит вместе.
И снова, настроение бесшабашное, в отличие от мрачного эпика СнВВ или боевой ярости ЭР.

"Где рождаются рассветы". Странно лиричная, выдержанная в ключе предыдущей. Видимо, тем, что это - тоже песня-путешествие, напомнила мне "Загадку волшебной страны", и пришлась по душе.
Вообще, в нынешних текстах прослеживается... я не знаю, как это правильно с точки зрения терминологии, скажу, как есть: короткие строчки, и рифмы близко-близко, тесно-тесно. Вот в "Рассветах" оно особо выгодно звучит за счет диалога-двухголосья.

"Пьяный разговор". Мне кажется, что на этом месте должна быть какая-то другая песня. Но, собственно, чего недовольным быть? Она весьма энергична, правда, стилем не традиционна. И... нет, я правда не знаю, что о ней сказать. Не могу сказать, что она мне не понравилась, нет. Но... ыть. не знаю х) Как будто ее вынули откуда-то из другого произведения и вклеили сюда. Хотя чем-то "Исповедь" из СнВВ напоминает, да.

"Дует ветер ледяной". Эта песня тоже кажется немножко другой, вытащенной, например, из первой части. Отчасти это вина/заслуга вокала Петра, который охренителен со всех сторон, но как-то самую малость чужероден. Но охренителен. Вокально и музыкально это, пожалуй, на данный момент вторая моя любимая композиция с альбома - как раз та, которая про "поднять знамя - и с горящим сердцем в бой". А Метель - первый персонаж-злодей из всех "Рукописей", чей гроул без вопросов понравился мне с первого прослушивания, несмотря на мое сложное отношение к гроулу и злодеям.
То, что песня перекликается с первой частью, кстати, здорово. Так и должно быть. Потому что ей полагалось быть как раз песней-эпиком, из прошлого, когда герои были все еще герои.


Эпидемия - Дует Ветер Ледяной на Простоплеер

"Стены моей цитадели". Ну. Стены. Да. В общем, претензий к песне у меня, как таковых нет, но после мощного "Ветра" она теряется. Со своей задачей - продолжить рассказывать сюжет - справляется, и ладно.
Немножко напоминает аналогичный кусок-сражение из "Сказания" в "Сказании". А еще примечательна тем, что это первая кульминацонная композиция за время "Рукописей", в которой описывается фейл героев х)

"Призрачный храм". Тут я, ознакомившаяся с сюжетом, ждала Торвальда. Очень ждала. И каждая мелодическая отсылка к "звуки тише, небо - ближе", подло дергала меня за невидимые ниточки, как будто догадываясь, что я тащусь от идеи гармоничного самоцитирования. А Торвальд что, Торвальд - мой любимый герой. Слушая, подумала, что Лобашеву надо просто сесть, начать петь баллады, и все лица женского пола, до которых донесутся звуки его гипнотизирующего голоса, сами сложатся в штабеля.
Что касается самой песни - она вполне в духе классических "Рукописей", и очень хороша. И на своем месте, как ни странно (странно потому, что порядок там достаточно хаотичен, вообще говоря).

"Смерти нет". Бьет под дых сразу, потому что без лишних проигрышей вступает Хелависа-Нариэль, брошенный ей куплет тут же подхватывает Торвальд (баллада!1!), за ним сразу - Серышев, потом - опять Хелависа, и в голове сгущается туман. А на втором куплете я как раз и начинаю неистово шипперить демиурга и хранительницу, потому что вижу в своей голове, как строчки "Мы позабыли - это быль или сон, кого любили, кто любви был лишён..." он обращает именно к ней, и весь в белом подходит к ней близко-близко, и смотрит нежно-нежно... выключите кто-нибудь у меня внутре оголтелую девицу, которая отвечает за эту ерунду.
Тем не менее, песня невероятно хороша. Совсем чуть-чуть чужая по сравнению с общей картиной "Рукописей", но прекрасна.
ЗЫ. Любопытно: Серышев поет "жила любовь", Хелависа - "жива любовь".


Эпидемия - Смерти нет на Простоплеер

"Пробуждение". Дивной красоты замыкающий инструментал, один из лучших, после "Золотых драконов" и даже, наверное, перед "Сказанием снегов", которое я очень люблю. В нем хватает и мягкой лирики, и сдержанного сияющего торжества. И это, собственно, все, что нужно о нем сказать.

"Алмазы и золото". Это эпичная песня "В не-ебеса героев души воспарят, их встретит ка-албаса!" В смысле, "нам нужны алмазы и золото, а остальное - ерунда" - это, я щетаю, новая catch-phrase. Там есть все, там есть задор, противоречие самому себе (так что же, юный Гилтиас, для вас важнее всего?), улыбка сама просится на лицо. А еще там есть балладный, задумчивый, негромкий Торвальд *_*.

А еще есть "Королевство из слез", и у меня мурашки пошли от осознания того, что это - классическая версия, только перепетая в лучшем качестве. Шикарно.

Если объективно, да еще и в сравнении с самой первой "Рукописью", вещь получилась короткая, не такая эпичная и достаточно... слабая, наверное. Где-то читала мнение, что композиционно неправильно расставлены акценты в повествовании. И я даже с этим согласна.
Но, в конце концов, сердцу не прикажешь =) Haters gonna hate, а я буду искать альбом в наших магазинах и покупать его в стройную коллекцию "Эпи" у себя на полочке.

@темы: в гнездо.mp3, ледяной поток не страшен, многобукв

---

Решила тут флэшмоб зацепить у кэпа. Пока слушала параллельно песни, вспомнила, что товарищ недавно кинул шикарный клип на Radioactive по темпларам. Эпичне! Тамплиеры нагибае! Мы несем чушь справедливость и возмездие!

Клип, ютуб, встроен.

Люблю я TSW. Не знаю, правда, когда до него толком дойду, со всеми этими нынешними этими. Которые эти. Ну да фиг с ним.

Флэшмоб, собсно, про "покажите миру семь любимых песен". Уносите по желанию. Ну и как обычно, семь песен у меня - это не "семь любимых песен", а "семь песен из того огромного, но совершенно неразнообразного пула, который я сейчас кручу днями напролет".

Плейлист.

1. Было бы странно не включить, учитывая то, сколько раз я сегодня ее крутила. Пусть даже вспомнила о ней только вчера х)
2. На данным момент - самая доставляющая мне песня Гэвина. А Гэвин в моих плейлистах, собсно, почти всегда :3
3. А эту песенку я услышала в прошлой серии "Гли", и она мне понравилась.
4. Колдплэй мне принесли с другой песней, она мне понравилась, но в процессе прослушивания я наткнулась на эту. И она обалденна.
5. Я должна думать про праинкоацтекских атлантеанов, но они неправильные индейцы, не из этой песни. А песня красивая.
6. PotF у меня собран длинный плейлист, и как минимум несколько песен оттуда замкнуло на Banner Saga. Эту - в том числе.
7. Наконец-то появилась HD-версия в украинском дубляже. <3

@темы: все побежали, в гнездо.mp3, в гнездо.avi

---

Астрологи объявили неделю капитанов. Количество текстов с участием капитанов увеличилось вдвое.

О портретах и точках зрения.

Хелена нервно почесала нос, избегая вдумчивого, внимательного и очень пристального взгляда, который ее капитан наконец-то оторвал от портрета и подарил ей. Всякий раз, когда он на нее смотрел (а когда он на нее смотрел, то обычно умудрялся охватить всю Хелену, оценить ее текущее состояние и вдобавок выразить что-то очень неприличное, не произнося ни слова), в особенности - смотрел так, она боялась, что кровь, прилившая к лицу, в один прекрасный момент хлынет у нее из ушей.

малобукв

- Это была накладная коса, - попыталась оправдаться она, грызя кончик собственной.
Капитан поднял бровь.
Ну а что она могла сделать? Коса и правда была накладная. Волосы у нее всегда были густые, но в ту пору еще не отросли до самой талии, как у той, что смотрела с портрета. Да и сейчас не отросли. Так, с трудом до лопаток. Ну, если причесаться, может быть, чуть-чуть ниже. И спину выпрямить еще.

- А платье мы у Скарлетт одолжили, - добавила она. Тут же прокляла себя за откровенность - ну кто в здравом уме сообщает нареченому, что щеголял в платьях от портовых шлюх? Но что делать, если так получилось? Не то чтобы у Рича не было денег - о нет, денег-то у него хватало. Просто так вышло, что то, другое, заранее приготовленное и перешитое руками самой Хелены к визиту живописца с материнской тонкой фигуры, на ее собственную, несколько более мелкую и даже в столь юные годы... гм... оформленную... да, вот это самое платье - оно, как бы это так повежливее сказать... Испортилось.

- Я не хотела замуж, - заявила она зачем-то вслух. - Пришлось в нем в хлев идти.
Капитан покачал головой, возводя глаза к потолку, но промолчал.
- Это был единственный способ, - обиженно пояснила Хелена.
Ну да, она думала, что если не будет платья, то и портрета не будет. А там, глядишь, и замуж ее выдавать передумают - ну кому нужна невеста в мешке? Ну, то есть, кот. Ну, то есть невеста, заявленная красавицей, и даже портрета не приславшая. Наивно было бы делать такие выводы - в конце концов, она собственного отца как-никак уже почти семнадцать лет знала к тому времени. Стоило бы предположить, что с Рича станется ее и в мешке из-под зерна перед нанятым живописцем усадить - в назидание.

Хелена не могла не признать, что с платьем в итоге вышло очень даже ничего. Зеленый ей нравился. И вообще живописец был молодец. Коса, даром, что ненастоящая - как живая. Глаза у нее блестят так, по-особенному. В лице спокойствие, прямо как у настоящей Женщины. И цветочки эти мелкие в волосах...
В этом, собственно, и была вся проблема.
Хелена мрачно уставилась на портрет, потом - на капитана, который как раз глядел на портрет. Если бы знала она, что после нескольких месяцев ее морских скитаний эта чертова холстина выплывет наружу - сожгла бы! Да, вот прямо передумала бы убегать с корабля, честно добралась бы до отправителя, отобрала бы и сожгла прямо там. Чтобы не всплыл этот портрет в самый неподходящий момент среди добычи, при абордаже захваченной.

С другой стороны, доплыви она до адресата, то и сжигать было бы уже незачем. Потому что жила бы она честно-порядочной леди, с капитаном бы они не встретились, и незачем было бы ей сейчас сверлить взглядом ту девицу на холсте.
Которая как будто бы назло ей была красивее, благороднее и... и, как минимум, чище.
Хелена не могла позволить, чтобы ее капитан вдруг вбил себе в голову, что вон та Хелена, которая на портрете, лучше, чем та, которая рядом с ним на палубе ошивается. И, чего доброго, пошел бы ее разыскивать, бросив ее же. Ради нее. Которая другая.

- Сейчас-то я замуж хочу, - уточнила она на всякий случай, бочком подвигаясь ближе.

Ее капитан покосился на нее.
- Как будто бы это обсуждалось, - хмыкнул он.
И Хелена чуть-чуть успокоилась. А, подобравшись совсем близко к нему и устроившись щекой на его плече, даже решила, что не так уж плоха эта девица с портрета.

Если с ее нынешнего места глядеть.

@темы: кто самый лучший из рулевых?, мрачный муз пришел

---

Очень странный сегодня день. С одной стороны, настроение у меня отвратительное. С другой, я весь день хожу и лыблюсь, как дурак, потому что несмотря на это отвратительное настроение, вокруг (метафорически) находятся расчудесные люди, которые заставляют меня чувствовать себя графиней кем-то нужным и цельным. Так и сражаюсь: внутреннее "я" говорит "ты - никчемное создание" и приводит доказательства, я-наружное парирует: "ты чо, дурак?" И свои доказательства приводит.
А у меня, несчастной, от этих внутренних битв желудок разболелся. Или это от слоечек, сожранных в обед?

@темы: lytdybr, те-кто-из-интернета

---

Трепещайте, внимая х)

О чем: О том, что от "я хочу избить вас сковородой" до любви не так далеко идти, если имеешь дело с капитаном Блэйком.
Где: Порт-Роял, небудущее.
Действующие лица: Сесили "Почему я" Чарльстон, Мэтью "Прочь с глаз моих" Блэйк, Шон "В нужное время, в нужном месте" Хеймсворт. В эпизодах: Майкл Риджентс, Арти Дилиджэнс, Тони Флинт, Аннабэль Хеймсворт и прочая.
Как именно: джен пре-гет нет, все-таки джен пре-гетный джен. Я очень старалась выкинуть оттуда всю романтику нахрен, но что вышло, то вышло.
Размер: многобукв.
В предыдущих сериях: Мэтью и Арти, официальный хэдканон; кровавая расправа из альтернативного небудущего.
Примечания: Извините, дорогие, что взяла поносить м'лорда и м'леди :3
Рванье тельняшки на груди: судебная система и прочие мелочи жизни Порт-Рояла тех лет для меня – темный лес. Все весьма условно, недостоверно, неисторично и вообще. Нет, пальцем тыкать и смеяться над моей беспросветной необразованностью нельзя. Хватит, чо.

* * *

– Миледи?
Сесили сжала челюсти и напомнила себе: когда тебя передергивает от отвращения, надо беспокоиться о том, как бы зубы скрипели не слишком громко. Оборачиваться она не стала – много чести для ее гостя. Голос его она узнавала с первого же звука, с закрытыми, крепко зажмуренными глазами и даже сунув в уши пальцы. Этот голос крался по ее шее, щекоча токие волоски, дымом вползал в голову и то гулко колотился внутри, то настойчиво звенел в памяти. Он говорил с ней ее одиночеством, он смеялся над ее заточением, над ее ошибками, над ее неверным выбором...
– Проваливайте к черту, капитан Блэйк.
Капитан за ее спиной усмехнулся, и она сжала зубы еще сильнее, рисуя на внутренней стороне закрытых век его усмешку: хитро поднятый уголок широкого рта, полускрытые длинными ресницами глаза, чуть склоненная на бок голова...
– Вы слишком строги. Я ведь всего лишь зашел справиться о вашем благополучии.
Сесили развернулась, тряхнув нечесанными волосами, крепко держа себя за локти.
– Мое благополучие вас не касается. Именно по вашей вине мое благополучие сейчас отсутствует в природе.

Она чувствовала себя жалко и зло. Ее держали здесь "до выяснения обстоятельств" с того момента, когда званый вечер обратился хаосом. Она не спала, ей не давали умыться и высохшие и забытые слезы кололи глаза, пышное платье совершенно не согревало, а дублет, оставленный ей сэром Артуром, она набрасывать на себя не желала из принципа, злости и отчаяния. Кроме всего прочего, ее счастливое будущее не далее как прошлым вечером обратилось в ничто, она стала удобным объектом для всеобщего порицания и насмешек, а треклятая Вероника Гарнер умудрилась обручиться с тем, кого она совершенно не заслуживает, и кто слишком беспросветно глуп при всей его гениальности, чтобы это понять.

Сесили шумно выдохнула и уставила ненавидящий взор на Блэйка. Мерзавец стоял у дверей и ухмылялся, щурясь от бившего ему в глаза солнца.
– Вы все еще здесь? – нелюбезно поинтересовалась она. В конце концов, теперь ей нечего бояться недолжного поведения. Оправдай ее сама королевская династия и пригласи ко двору, для сплетниц и сплетников Порт-Рояла не изменится ровным счетом ничего.
Она, Сесили Чарльстон, обречена на позор, унижение и презрительную жалость.
– Вы так милы, когда злитесь, – непринужденно заметил Блэйк, хозяйски опираясь на косяк. Каким-то образом этому чудовищному человеку удавалось вести себя так, как будто он владел всем миром. Вот этим дверным проемом, например – вы только поглядите, как уместно на полированном дереве лежит его ладонь. Половицами под каблуками его начищенных сапог. Ей самой.
От возмущения у нее перехватило дыхание. И только приготовившись сказать ему в лицо какую-нибудь гадость, она вдруг поняла, что все немножко не так. Он обладал ей, как капитан – морем. Он заполнял все пространство, в котором находился, тенью ложился на людей, селился блеском в их глазах. Но не было в его лице ни вожделения, ни восхищения ею, ни желания обладать.
Возмущение сменилось горечью на языке. Даже для мерзавца-капитана, который ложился с портовыми шлюхами, она недостаточно хороша, так?

– Уходите, – устало бросила Сесили, отворачиваясь к окну. Плечи ее поникли. – А если уж вам так хочется помочь, принесите мне воды и платье. Не... такое, – она дернула плечом, и лиловое кружево беспомощно качнулось возле ее пальцев.
Ответом ей была тишина. И, обернувшись, она поняла, что капитана Блэйка в комнате больше нет.
Интересно, успел ли он услышать ее просьбу? Или даже в этом судьба над ней посмеялась, и он оставил ее сразу после брошенного "уходите"?

* * *

Как оказалось, он услышал. Через десять минут служанка принесла таз с теплой водой и мягкие полотенца, и Сесили в самом деле удалось умыться. После этого она позволила расчесать себе волосы – убирать их в прическу запретила, наслаждаясь отчасти своим бунтарским поведением, отчасти тем, как кожа черепа наконец-то расслабляется, и уходит боль в висках. Последним штрихом стало повторное появление Блэйка, с улыбкой фокусника доставившего ей костюм для верховой езды. Без юбки, невыносимого корсета и дурацкой мишуры, вроде шляпки и перчаток.
Сесили приняла его подношение со злорадным спокойствием. Чем бы ни был вызван такой подбор гардероба – искренней заботой о ее удобстве, или желанием поглумиться, она не намерена реагировать на это так, как он ожидает. Спокойствие – вот ее оружие.
Блэйк, впрочем, не смутился, и, напоследок одарив ее своей лучшей улыбкой, исчез снова.

После облачения в теплый, простой и удобный костюм, Сесили смогла примоститься на кресле и немного поспать. Ровно до тех пор, пока солнце не поднялось над крышами и не разбудило ее светом, подкравшимся выше крыльев носа.
Сесили зевнула, потянулась, и поняла, что голодна.

Ни о завтраке, ни о ленче для нее, разумеется, никто не позаботился. Еще около получаса она занимала себя тем, что прохаживалась вдоль окна, за которым зеленел сад. На сам сад, который в скором времени мог бы стать ее собственным, она старалась не глядеть.
Потом на пороге ее временной темницы появился сэр Артур, и на сад смотреть оказалось гораздо легче.
– Мисс Чарльстон.
Его голос, пропитанный неподдельной виной, удрученностью и отвратительной смесью участия и заботы, заставил ее желудок сжаться. О да, они были искренними – в этом был весь сэр Артур. Искренен потому, что этого требовал этикет. Это не укладывалось в голове у Сесили – как можно заставить себя истинно любить или уважать кого-то, только потому, что этого требуют нормы морали?! Сэр Артур – мог. Непостижимым образом это казалось ей сейчас еще более лживым, чем угодливые хохотки девиц на званых вечерах, сменявшиеся злым шипением, стоило повернуться к ним спиной.
– Сэр Артур, – она постаралась, чтобы ее приветствие не прозвучало холодно. Иначе, чего доброго, бедняга лопнет от чувства вины. – Благодарю за ваш дублет, можете забрать его.
– О, – черты его прояснились, – я был рад помочь.
Он поколебался.
– Как вы? У вас всего в достатке? Мне послать за обедом для вас?
Желудок ее издал торжествующий стон, но Сесили не чувствовала в себе желания принимать из рук сэра Артура что-либо в принципе.
– Благодарю, не нужно. Я вполне довольна своим положением.
От такой откровенной лжи, как ни странно, не свело судорогой конечности. А сэр Артур даже поверил – хоть и, видимо, не до конца.
– Хорошо. Я... буду недалеко, если вам что-нибудь понадобится.
– Благодарю, – Сесили снова склонила голову, мысленно дав себе обещание, что позовет его только если дом начнет рушиться, и сэр Артур поспешно ретировался.

Следующим гостем ее, спустя совсем немного времени, стал сам лорд Шон Хеймсворт. Невероятно, но она встретила его появление с жадной радостью и нетерпением – Хеймсворт остался единственным человеком, чье мнение о ней не поменялось, и это было взаимно. Такая странная, гротескная честность была глотком свежего воздуха.
Холодный и сдержанный, с ледяным взглядом, он коротко оглядел комнату и тут же, весьма недовольный увиденным, отослал слуг за обедом, ни о чем не спрашивая и ничего не дожидаясь. После чего – даже и не думая извиняться за что-либо – коротко пояснил, что ей, Сесили, будет только лучше, если она продолжит пребывать здесь до тех пор, пока дело не разрешится. Задал несколько вопросов о планах и жизни Майкла, и Сесили сообщила ему все, что знала, без утайки.
Обещать ей уют, спокойствие и защиту лорд Хеймсворт не стал, но после его отбытия в ее комнате появились и горячая еда, и еще один таз с водой, и теплые покрывала, и даже подушка. И, приготовив себе чай, Сесили отпила первый глоток с молитвой о здоровье лорда Шона Хеймсворта, думая о том, что к нему одному она сейчас испытывает гораздо более сильную привязанность, чем ко всем прочим обитателям этого великосветского гнезда.
Пожалуй, даже будет скорбеть, если с ним что-то приключится.

Ближе к вечеру ее снова навестил Блэйк.
– Видеть вас не хочу, – встретила его Сесили с порога. – Убирайтесь.
Это был скорее привычный жест, чем что-либо еще; настоящая ее злость, идущая из глубины тела и рассыпающаяся иглами по коже, еще дремала.
– Обидно, – ничуть не обиделся Блэйк, – я надеялся, что мы с вами успели поладить.
Он пересек комнату и присел на край подоконника. За то время, что Сесили его не видела, успевший сменить и камзол, и заляпанную кровью рубашку, он выглядел свежим и подтянутым, а комната, словно в прошлый раз, стала его продолжением.
– Вы выглядите гораздо лучше, чем утром, – заметил он.
– Не ваша заслуга, – Сесили пожала плечами и разгладила складки покрывала, в которое куталась.
Блэйк подарил ей очаровательную улыбку.
– Я исправлюсь.
– Делайте, что вам будет угодно, только не втягивайте в это меня, – отмахнулась Сесили.
– Слишком поздно, дорогая леди, – оставив в покое подоконник, капитан пересел в кресло напротив, забросив ногу на ногу. Он был долговяз и худ, и в этом было какое-то странное очарование – так же, как и в том, каким пластичным обаянием дышали черты его некрасивого лица. – Вы уже втянуты.
– Если бы не вы, – раздраженно ответила Сесили, отворачиваясь, – в моей жизни все было бы спокойно. Я была бы счастлива.
– Неведенье и ложь – счастье? – тон капитана вдруг сделался жестким. – Жизнь с подлецом в золотой клетке – счастье? Ради такого счастья для вас вы предложили бы мне забыть о тех, кого я потерял и кого предал? Предать и продать лучшего друга, уйти прочь и молчать – тоже ради вас?
– Не выставляйте меня виноватой в ваших бедах! – в сердцах хлопнула по подлокотнику Сесили, вскакивая на ноги. Что он себе позволяет?! – Не делайте вид, будто вы лучше всех знаете, что есть счастье для меня! Вы, напыщенный наглец, богатый своей свободой и безнаказанностью, что вы можете знать о моем счастье, о моей жизни?!
Ногам стало холодно – покрывало свалилось на пол. В тонких бриджах, обнаженная злостью и яростью, она почувствовала себя неловко и беспомощно под взглядом Блэйка, и разъярилась пуще прежнего.
– Убирайтесь, – велела она, подкрепляя слова жестом. Руки у нее дрожали. – Убирайтесь прочь и оставьте же меня, наконец, в покое.
Блэйк встал. По его лицу нельзя было понять, что он думает о ее внезапной вспышке.
Равно, как и по голосу.
– Как вам будет угодно.
Когда он ушел, Сесили вновь опустилась в кресло. Забралась в него с ногами, укуталась покрывалом, обняла колени и постаралась уснуть. Солнце еще сияло над горизонтом, но ей было все равно.

* * *

Назавтра она проснулась рано, от запаха горячей еды. Комната была пуста, на столе был приготовлен таз с водой, от которой шел восхитительный пар, полотенца сменили, на кресле, которое вчера занимал капитан Блэйк, лежала стопка одежды. С тоской оглядев все это богатство, Сесили позволила себе размышлять о том, почему ей не позволят перемещаться по дому. Зачем держат здесь, будто бы это она самолично крала чертежи у сэра Артура, будь он неладен, и с кинжалом в зубах пробиралась на "Ласточку", чтобы устроить мятеж?
– Проснулись?
Сесили застонала, касаясь пальцами висков.
– Боюсь, что скоро мне придется попросить кого-нибудь об уединенной камере под зданием ратуши, – едко заметила она, не глядя на Блэйка, появившегося в дверном проеме. – Туда, как мне рассказывали, гостей не пускают.
– О, я нашел бы способ договориться с тамошней стражей, – пообещал Блэйк, бесцеремонно входя в комнату и снимая с подноса с едой крышку. – М-м, что за дивный запах!
Сесили не чувствовала в себе силы ругаться с ним до того, как поест. Она попыталась отобрать у Блэйка крышку и поднос, но тот без усилий опередил ее, подхватил все, перенес на столик возле окна и принялся ловко сервировать ей завтрак.
– Арти велел мне извиниться перед вами, – между делом заметил он. – Он считает, что я несносный грубиян, и что в подобных выражениях не следует разговаривать с дамой.
– А сами вы так не считаете? – поинтересовалась Сесили, убирая волосы за ухо.
– Должен бы, – он вздохнул, – но – нет. Но я и в самом деле задолжал вам извинение.
Сесили сложила руки на груди.
– Вы же только что сказали...
– Нет, – остановил ее Блэйк, выпрямляясь, обходя кресло и на этот раз не спеша дарить ей одну из своих ослепительных улыбок, – я не считаю, что должен извиняться за то, что оскорбил вас неподобающими манерами, в отличие от дорогого болвана Арти. Но я задел вас, и в этом был неправ. Поэтому прошу принять мои извинения.
Сесили смерила капитана подозрительным взглядом.
– Я вас прощаю, – наконец произнесла она. – За то, что вы задели меня вчера. А теперь будьте добры, уберитесь с моих глаз – завтрак в вашем обществе не привлекает меня ни малейшим образом.
Блэйк усмехнулся.
– Дайте же мне шанс, и я приятно удивлю вас, м'леди.
– Я не леди, – бросила Сесили. – Выметайтесь.
К концу завтрака, впрочем, она пожалела, что Блэйк и в самом деле ушел. Раздражение вернулось к ней в двойном размере, и выместить его на ком-то вроде невыносимого капитана представлялось ей очень удачной мыслью.

– Мисс Чарльстон.
Сесили вздрогнула и предпочла не оборачиваться. Пусть даже это будет воспринято лордом Хеймсвортом, как крайняя степень неуважения – ей плевать.
– Да, милорд? – ответила она через плечо.
– Суд состоится через пять дней.
По спине пробежали мурашки. Она не была уверена, из-за голоса, которым были произнесены эти слова, или из-за смысла, что в них был заложен. Суд над Майклом. Приговор ее будущему. Казнь тем жалким клочьям ее репутации, что еще имели ценность в глазах важных фигур Порт-Рояла.
– Я... спасибо, милорд. Очень любезно с вашей стороны поставить меня в известность.
Молчание затянулось, и она даже начала надеяться, что Хеймсворт просто ушел своей бесшумной кошачьей походкой, оставив ее одну – но надеждам не суждено было сбыться.
– Я внес задаток за это поместье, – сообщил ей холодный голос. – Единственное, что я смог сделать для того, чтобы прогнать прочь весь сброд, который здесь ошивался, и дать вам возможность свободно перемещаться по дому.
Она обернулась. Зря – колючие голубые глаза смотрели прямо и совсем близко, и дыхание у нее перехватило от привычного суеверного ужаса.
– Зачем вы... – слабо попыталась протестовать она, но Хеймсворт оборвал ее коротким взмахом руки.
– Моей семье нужен будет еще один дом, – спокойно ответил он. – Не вижу ничего плохого в том, чтобы до завершения дела предоставить вам несколько комнат в качестве временной резиденции.
Сесили закусила губу.
– Но я...
– Я не собираюсь требовать с вас платы за постой, – едва заметно изогнув кончики тонкогубого рта, лорд Хеймсворт отвернулся. – Однако, я полагаю, вы хорошо знаете этот дом. С вашей стороны было бы вполне закономерной любезностью, если бы вы подготовили его к... передаче.
Ком, появившийся в ее горле, вдруг стал увеличиваться в размерах. Ее швыряли в грязь словами и раньше, но так изящно и непреднамеренно (непреднамеренно ли?) – никогда. Ей позволили жить в доме, который мог бы стать ее собственным. Ей предложили своими руками подготовить его к тому, чтобы передать его в чужое владение. Во владение кого-то более достойного. Более знатного.
Унижение тугим корсетом перепоясало ее, заставило выпрямить спину и не отводить взгляда.
– Я буду рада помочь вам с этим, милорд.
– Превосходно, – кивнул тот. И удалился, не прибавив ни слова.

Утерев злые, беспомощные слезы и сочтя, что с этой минуты ей дозволено выходить наружу из треклятой гостиной, Сесили не преминула воспользоваться открывшейся возможностью. Тихо ступая по пустынным коридорам, она обошла поместье, отмечая, что кабинет и мастерская были избавлены от мебели и, вероятно, всех бумаг. Кое-где царил хаос – скорее всего, именно там временно размещали гостей и тех, кто принимал участие в обыске, – но по большей части помещения были чисты и прибраны.
Закончив прогулку, она обнаружила себя перед дверью комнаты, в которой пробыла последние два дня, страшно одинокой и несчастной. Изредка оставаясь здесь на ночь, после особо затянувшихся званых ужинов, она занимала гостевые покои в соседнем крыле. Обставлены они были по ее вкусу и привычкам, но сейчас туда возвращаться не хотелось – безучастные и холодные, они бы встретили ее той, прошлой жизнью, которой больше не было. Хозяйская спальня же пахнет Майклом, и сердце не даст ей спать спокойно.
А маленькая гостиная словно бы стала частью ее самой за долгие прошедшие часы. В ней можно было справиться и с собственными страхами, и с тягучим ожиданием – Сесили уже убедилась в этом.
Она толкнула дверь, переступила порог и нос к носу столкнулась с капитаном Блэйком.

– Вы меня преследуете?! – вырвалось у нее возмущенное восклицание.
– Ах, вот вы где, – Блэйк не обратил внимания на ее протест, приобнял за талию и легко, как в танце, вовлек в комнату. – Я устал вас ждать, милая леди.
– Пустите! – гневно отняла свою руку Сесили, отступая от него на два шага и встав так, чтобы между ними оказалось кресло. – Что вам надо?
– Мне? Мне – ничего, речь о вас, – жест его подозрительно походил на приглашение к дружеским объятиям, и Сесили попятилась еще дальше. – Арти и Шон дружно послали меня, чтобы справиться о ваших нуждах и претензиях. В какой комнате вы собираетесь обосноваться? Когда подавать завтрак? Желаете ли вы свежей рыбы, прогулок верхом, личную фрейлину?
Сесили вцепилась в спинку кресла, все еще в несколько смешанных чувствах.
– Ничего мне не нужно, только оставьте меня в покое! – запальчиво воскликнула она. – Ни фрейлин, ни прогулок, ни участия сэра Артура, ни вашей помощи!
Казалось, Блэйка не смогло бы смутить даже торнадо, направляющееся прямо на него – что уж говорить о ее слабых попытках выплеснуть раздражение.
– Но кровать-то вам нужна, – рассудительно заметил он. – Если вы останетесь здесь, не собираетесь же вы всю вечность спать в креслах? Скажу по секрету – это вредно для спины.
– Я... – Сесили старалась унять все еще испуганно частившее дыхание. Отчего он так себя ведет? Отчего говорит невпопад, глупости, неуместные вещи – чтобы она не смогла найти слов и достойно ответить ему? – Да. Я собираюсь остаться в этой комнате, и мне нужна кровать.
– Ну, вот видите, – Блэйк дернул уголком рта. И это, и тон его, и весь его вид вышли при этом поощряющими. – Чем вы собираетесь занять свой досуг?
На этот раз Сесили сообразила быстрее.
– Я бы предпочла шитье. Если вы сможете доставить мне...
– Можем, – отмахнулся капитан, – мы можем все.

Она подавила мгновенное желание попросить привезти ей книги, решив, что ни сэру Артуру, ни лорду Хеймсворту, ни уж тем более капитану Блэйку не стоит знать о ее литературных вкусах. В конце концов, даже самые невинные вещи здесь могут послужить источником бесконечных сплетен. А ей, пожалуй, теперь сплетен о себе хватит на несколько долгих лет вперед.

* * *

– Ну что за трепетное постоянство! Как ни приду – нахожу вас на этом самом месте.
– Я была бы счастлива, если бы однажды вы меня не нашли, – вздохнула Сесили, отложила вышивку и изобразила вежливую улыбку.

Капитан Блэйк был взъерошен и энергичен, и выглядел так, будто бежал всю дорогу от... откуда он там явился. Разве что дыхание было размеренным и ни капли не сбившимся, да на вычищенных сапогах – поменьше грязи, чем можно было ожидать после пешей прогулки.
Она подавила внезапное желание выглянуть в окно и посмотреть, не прибыл ли он верхом.
– У меня к вам дело, – заявил он напрямик, сияя улыбкой. Сесили пришлось приложить некоторое усилие, чтобы не морщиться – Блэйк излучал такое болезненное жизнелюбие, что она разом почувствовала себя старухой, которая стремится заслониться от излишне яркого солнечного света. – Исключительное, только вам по силам.

– Что ж, – Сесили поднялась на ноги и сцепила пальцы в замок. – Я в вашем распоряжении, капитан.
– Чудно! – он быстро сомкнул ладони тенью хлопка, и продолжил. – Вы знаете этот дом и его хозяина лучше любого другого человека – из тех, что не сидят сейчас в кандалах на вонючей соломе, разумеется. Быть может, вам что-то известно о том, где ваш проклятый жених хранил копии своих счетов и расписок?

Сесили нахмурилась. Майкл и в самом деле снимал копии с бухгалтерских книг – тщательно и собственноручно, умудряясь найти время на бесконечное кропотливое переписывание статей своих расходов и доходов, и заодно пользуясь этим, чтобы выверять ошибки в расчетах. Однако же она понятия не имела, зачем капитану Блэйку могли понадобиться эти записи, и, по правде сказать, не была уверена, что их следует доверять ему.

– Зачем вам это? – спросила она.
Блэйк фыркнул.
– Лично мне они – что зонтик для селедки. Но досточтимый судья и его оголтелые подчиненные отчего-то считают, что полученные им изначально оригиналы – суть брехня и подделка, чего нельзя сказать о хранящихся в страшной тайне копиях. И, сверив их, они непременно обнаружат несоответствия и выведут сучьего сына... пардон, вашего паскудного бывшего жениха, на чистую воду.

Сесили пожала плечами. Кажется, она понемногу училась пропускать выпады Блэйка мимо ушей, и это откровенно шло ей на пользу.
– Глупости. Майкл не вел двойных счетов и нечестных дел – все его записи были чисты. И потом, даже если суд так уверен в обратном – что мешало бы ему снимать копии с поддельных книг? Ни о каких несоответствиях в таком случае не могло бы идти и речи.
Глаза Блэйка заинтересованно блеснули.
– Я предположил то же самое. Но меня никто и слушать не захотел, – он развел руками. – Поэтому нам с м'лордом не осталось ничего иного, кроме как дернуть к вам и просить о помощи в поисках.
Упоминание Хеймсворта заставило ее поежиться.
– Что ж, – она склонила голову, – на ваше счастье, я и в самом деле знаю, где Майкл хранит нужные вам документы.
– Так чего же мы ждем? – бодро поинтересовался Блэйк.

Он отступил прочь от двери и приглашающе повел ладонью. Сесили снова вздохнула и вышла в коридор.
– Вам придется самому поднимать разборные панели, – бросила она через плечо. Блэйк, задержавшийся, чтобы притворить за ними дверь, догнал ее и зашагал рядом, склонив голову, чтобы видеть ее лицо. – Они тяжелые.
– Само собой, – серьезно ответил он. – Мои руки, ноги и все прочее – ваши, до последней косточки.
– Ах, как жаль, что не язык, – обмолвилась Сесили, пряча усмешку, – он ведь у вас без костей.
От изменившейся усмешки Блэйка по темным, стылым стенам побежало пушистое тепло солнечных зайчиков. Сесили моргнула, прогоняя наваждение.
– И как же вы распорядились бы моим языком, дорогая леди, будь он в ваших руках?
– Заставила бы его помолчать хотя бы минуту, капитан.
Она могла бы поклясться, что его разочарованный вздох заставил померкнуть пыль, искрящуюся в дорожках солнечного света.
– Как скучно.
– Вам, – укол оказался больнее, чем она могла бы от себя ожидать. – и не должно быть со мной весело.

Она остановилась перед дверью кабинета, вытащила из кармана платья ключ, отперла дверь и толкнула ее, пропуская Блэйка вперед.
– Здесь.
Он вошел первым, склоняя голову, будто боясь зацепить косяк. Сесили нашла это забавным – привычка, воспитанная морем, кораблями и их низкими проемами, лестницами и переходами, удивительно шла ему.
– Панели находятся слева от шкафа, – подавив желание указать ему на неправильное место, чтобы он успел выдохнуться, взламывая намертво укрепленные доски, Сесили указала туда, где в самом деле был расположен тайник. – Вам нужно надавить на верхний левый угол и сдвинуть...
– Знаю, – перебил ее Блэйк, со щелчком снимая первую панель и осторожно ставя ее на пол. – Видел такие раньше.
Он выпрямился, закатал рукава рубашки и перешел к следующей.

Сесили замолчала и стала наблюдать за работой его рук. Ей вдруг стало любопытно, как устроены человеческие мышцы – их тугие, объемные ленты непрестанно двигались под загорелой кожей, когда капитан нажимал, тянул, сдвигал и мягко принимал в руки новую порцию веса. Зрелище было таким же естественным, как дыхание, как рябь ветра в густой листве, как волны, набегающие на берег, и Сесили почти пожалела, что недостаточно хорошо переносит вид чужой крови, чтобы изучать врачевание.
– Готово, – Блэйк закончил и обернулся к ней, кивая на обнажившуюся стену. – Ваш выход, моя леди.

Сесили уже держала ключ наготове.
– Я – не леди, – металл скрежетнул о металл, когда она вогнала его в замок с чуть большим усердием, чем требовалось. – И не ваша.
– Вы так говорите, будто гордитесь этим, – усмехнулся Блэйк, останавливая на ней взгляд. Сесили сцепила зубы – она могла поклясться, что подлец научился этому у лорда Хеймсворта – смотреть так, чтобы дышать становилось трудно, и хотелось закрыть глаза и сбежать прочь.
– По вашей вине мне больше нечем гордиться, – парировала она прохладно.
Распахнув дверцу потайного шкафчика и убедившись, что книги на месте, она шагнула в сторону.
– Забирайте. Это – все, о чем мне было известно.
Блэйк оценивающе поглядел на три пухлых тома, на связку рулонов пергамента.
– Думаю, нам больше и не нужно.
Подхватив две книги и часть свитков, он сделал шаг к выходу и обернулся на оставшийся в шкафчике гроссбух.
– Может, поможете мне? Так я быстрее уберусь с ваших глаз.
– С превеликим удовольствием, – в конце концов, предложение было слишком заманчивым, чтобы его не принять.

Она достала книгу и по привычке заперла шкафчик, после чего решила, что это было излишней заботой. Вряд ли лорд Хеймсворт пожелает пользоваться тайником, о котором известно стольким людям, а раз так, то и ценности в нем больше нет. Значит, и панели можно было не ставить на место.
Так, вычеркнув для себя этот момент из списка насущных дел, Сесили не без усилия устроила счетную книгу на сгибе локтя и направилась к выходу.

Пересекая поместье, она из любопытства заглянула на страницы тома. Он был последним из трех – исписан меньше, чем на треть. Крупный и четкий почерк Майкла легко читался даже в сумеречных коридорах; задумавшись и погрузившись в чтение, Сесили сбавила шаг, а потом – и вовсе остановилась у окна, медленно скользя по строчкам доходов и расходов.
У нее не было той самой меркантильной жилки, которая толкает людей на удачные сделки и оберегает от ненужных трат, что не мешало ей проявлять сдержанное любопытство к ведению счетов с тех пор, как Майкл впервые попытался объяснить ей тонкости этой науки. Сесили была способной к арифметике и достаточно удачливой, чтобы постигнуть ее азы в раннем детстве, благодаря ораве кузенов и племянников и беспечности старших; она помнила, что Майкл был приятно удивлен тем, как его взрослая ученица схватывает новые знания.
Она улыбнулась воспоминаниям и погладила книжный лист.
– Вы обучены арифметике счетов, мисс Чарльстон?
Сесили вздрогнула и подняла глаза. Шон Хеймсворт возвышался перед ней, такой же безупречно подтянутый и холодный, как и всегда.
– Да, милорд, – она бережно закрыла книгу и передала ему. – Собственное дело обеспечивать я не смогла бы, но вести учет тратам и доходам – без труда.
Она моргнула от неожиданности, когда лорд Хеймсворт ответил крошечной улыбкой на вызов, прозвучавший в ее собственном голосе. Прославлял ее отвагу? Сама Сесили не считала себя отважной. Когда тебе больше некуда падать, признаваться в еще одной порочащей честь подробности – не так уж страшно.
– В таком случае вы могли бы оказать мне еще одну любезность, и, изучив счета бывшего хозяина дома, составить примерную смету расходов, – Хеймсворт обвел взглядом коридор. – Чтобы я мог представлять, во сколько мне обойдется его содержание.
Сесили стиснула пальцы.
– Вы... доверите это мне, милорд?
Когда тот повернулся и посмотрел на нее, лицо его было непроницаемо.
– Я предлагаю вам возможность занять себя до тех пор, пока дело Риджентса не разрешится, – тихо и раздельно произнес он. – Вы вольны принять мое предложение, или отказаться от него.
Сесили сглотнула и попыталась слиться со стеной.
– Я... с вашего позволения, я приму его, милорд.
Лорд Хеймсворт кивнул.
– Я позабочусь о том, чтобы книги вернули вам как можно скорее.
И, не говоря больше ни слова, он оставил ее посреди полутемного коридора.
Чтобы удержаться на занемевших враз ногах, ей пришлось вцепиться в подоконник.

* * *

Лорд Хеймсворт сдержал слово. Сесили с сочувствием рисовала себе картины, в которых десяток получивших головомойку писцов и счетоводов отчаянно сверяли записи в гроссбухах, чтобы уложиться в отведенное для них время – книги вернули ей после полудня следующего дня. И, отставив в сторону шитье, она с удовольствием пересела за низкий столик у окна, придвинула поближе чернильницу, взяла перо и принялась сводить счета.
Работа была несложной – внимательного взгляда и умения бегло читать рукописные строчки хватало, чтобы отмечать статьи расходов, касавшиеся ухода за домом, расчета прислуги и обеспечения продовольствия. Сесили медленно записывала их круглым разборчивым почерком на отдельный лист, после чего долго и вдумчиво считала итоговые суммы на клочке бумаги, стараясь не ошибиться. Она была готова к тому, что, получив эти подсчеты, лорд Хеймсворт тотчас же отправит их в камин, чтобы позже нанять настоящего казначея, который, несомненно, справится со всем куда быстрее и аккуратнее, чем она сама. Однако занятие было приятным, свежий ветер из окна – и того лучше, и Сесили не могла заставить себя чувствовать огорчение или тоску, с удовольствием нюхая чернила и чувствуя под пальцами то, как скребет перо по бумаге.
– Кто бы мог подумать, что вы умеете и это!
Судя по голосу, Блэйк был заинтригован.
– Да, – кротко ответила Сесили. И, прежде чем поднять глаза, аккуратно довела последнюю "о" в "Итого". – Добрый день, капитан.
– Добрый день? И все? – Блэйк прошелся по комнате, заложив правую руку за спину. – Даже не прикажете мне выметаться прочь с ваших глаз?
– Этим днем вы еще не успели мне досадить, – пожала она плечами. Поднялась из-за стола, решив, что в чужом присутствии не станет продолжать работу со счетами – слишком велик риск наделать ошибок.
Он хмыкнул и сделал несколько неспешных шагов вдоль окна, остановившись возле ее рабочего места. Поднял исчерканный лист с промежуточными подсчетами, внимательно изучил его.
– Вы полны скрытых от глаз талантов, миледи.
– Я не...
– Что же еще таится под этими чудесными волосами? – Блэйк не дал ей продолжить. – Быть может, вы еще и мастерите поражающие воображение машины, подобно Арти? Или читаете карты лучше моего старпома?
– Увы, – Сесили сдержанно улыбнулась. – Однако в детстве я часто разглядывала карты морских течений, и могу попытаться вспомнить их вам на потеху, капитан.
– Зрячий не хвалится перед слепым тем, что видит цвета, – с усмешкой поклонился ей Блэйк. – Я не стану смеяться над вами. А вы, я искренне надеюсь, надо мной, если случай заставит вас, скажем, услышать мое пение.
Она рассмеялась.
– Капитан, я росла с бесконечным количеством братьев, которым медведи оттоптали все уши. Оставьте наивные надежды поразить меня.
Он с интересом подался вперед.
– Расскажите мне о них.
– О надеждах?
Он отмахнулся.
– О ваших братьях.
– Прямо сейчас? – подняла брови Сесили.
– Сейчас время ничем не хуже любого другого, – тряхнул волосами Блэйк. – Идемте в сад, погода прекрасная.
Брови Сесили всползли еще выше. Какое странное представление о ней сложилось у этого человека, что он так невыносим и настырен?
– Капитан, недели не прошло, как вы ворвались в мою жизнь и изломали ее, как ураган ломает тростник. И после этого вы так просто приглашаете меня на прогулку за непринужденной беседой?
Тот пожал плечами.
– Бросьте. Мы будем просто дышать свежим воздухом. Не предложу вам локтя, если вы так щепетильны, – его подвижное лицо изобразило крайнюю степень изнывания от скуки. – Пойдемте же. Взгляните, до звонка на обед осталось всего ничего – мы просто пройдемся раз-другой по саду, и я оставлю вас вашим бумагам.
– Вы невыносимы, – покачала головой Сесили.
– Я чертовски заинтересован вашими бездарными в музыке братьями, – он прижал ладонь к груди.
Сесили не испытывала ровным счетом никакого желания делиться с капитаном Блэйком ни своим прошлым, ни рассказами о своей семье. Но она надеялась, что взамен может услышать от него новости с того, что было для ее маленького островка-поместья Большой землей.
Она вздохнула.
– Дайте мне взять накидку.

После звонка, приглашающего к трапезе, Блэйк и впрямь раскланялся и сбежал. Сесили попыталась проявить вежливость и предложила ему остаться, но он скривился и пояснил, что уже приглашен на ужин к Гарнерам, и что "Арти мне самолично голову оторвет", если он вздумает опоздать и выглядеть неподобающим образом.
От упоминания сэра Артура и семейства Гарнеров, у Сесили несколько испортился аппетит, и она оставила свою тарелку почти нетронутой, чем расстроила кухарку. Поспешно объяснив, что к таланту последней такое поведение не имеет отношения и сердечно пообещав, что за ужином она непременно попробует все блюда и воздаст должное этому самому таланту, Сесили возвратилась наверх.
Чтобы вернуться к подсчетам, однако, сил до самого вечера у нее не нашлось.

* * *

Следующий день целиком ушел у нее на то, чтобы закончить работу, и вечером она отправила бумаги с посыльным Хеймсворту. Чего она не ожидала увидеть в ответ, так это гостей на пороге утром после.
– Я собирался показать Аннабэль сад и поместье, – пояснил лорд Хеймсворт с таким видом, как будто и сам прекрасно понимал, что все знают, что ему ничего, никогда и никому не требуется пояснять, – а капитану было по пути, и он любезно решил сопровождать нас. Не желаете ли пройтись немного, мисс Чарльстон?
– Почту за счастье, милорд, – она бы гораздо охотнее попросилась в соседнюю камеру к Майклу, но об этом никому не нужно было знать. – Надеюсь, леди Аннабэль понравится сад – он прекрасен в это время года.
Ее сад. Ее жизнь. Внутренности Сесили скрутило болью и обидой – сыпать "милордами" и "миледи", когда у тебя почти что в кармане – достойный муж, без пяти минут сэр, было гораздо проще. Сейчас она понимала, что тогда они сами скатывались с языка. Тогда. Не сейчас, когда осознание собственной ничтожности практически ослепляло.
Она подумала, что если ей придется часто видеться с лордами и леди, в один прекрасный миг она вывернет на кого-нибудь из них миску с самой жидкой и вонючей едой, какая подвернется под руку.
– Я сердечно доверяю вашему мнению, – голос леди Аннабэль был негромким, мелодичным и очень глубоким, с бархатными нотками. Такие голоса держат мужские сердца в узде крепче, чем корабли на якоре.

Сесили удавалось сохранять спокойствие, пока они в тишине шли по затененным дорожкам сада.
– Я получил те выкладки, что вы мне присылали, мисс Чарльстон, – начал лорд Хеймсворт.
В досягаемости очень удачно оказалось чье-то своевременно подставленное запястье, вокруг которого она не замедлила оплести руку, чтобы не споткнуться и не сбиться с шага. Тепло под пальцами и гравий, встретивший ее взгляд, под ногами, дали ей возможность дышать чуть свободнее.
– ...и был приятно удивлен.
По тону Хеймсворта сложно было поверить как в его удивление, так и в то, что оно могло быть хоть сколько-нибудь приятным. Но Сесили решила не спорить.
– Благодарю, милорд, – ответила она сухому листу, попавшему ей под носок туфли. – Я полагаю, вы захотите нанять казначея, который проверил бы мои подсчеты – я не хотела бы, чтобы из-за моих ошибок вы потерпели неудачу в финансах.
– Не стоит. Я сам веду свои счета, мисс Чарльстон, и уже проверил все, что нужно было проверить, – а вот сейчас в его голосе отчетливо послышалась усмешка. – Иначе бы не стал говорить о том, что вы меня приятно удивили. Допущенные вами ошибки столь незначительны, что недостойны упоминания.
"Вы уже их упомянули", – горько подумала Сесили, шагая бок о бок с Блэйком. Она рискнула поднять глаза и увидела, что капитан чему-то ухмыляется, очевидно страшно довольный происходящим.

Его радости Сесили не разделяла. Вместо этого она обратила внимание на то, что и вне стен дома он оказывает странное воздействие на то, что его окружает: как комнаты были рады принять его в себя, так и сад, похоже, испытывал безграничное счастье оттого, что капитан Мэтью Блэйк бороздит его просторы, будто какой-то фрегат. Во всяком случае, она никогда не помнила, чтобы сухие узловатые ветви так безупречно шли Майклу или ей самой во время их прогулок. А Блэйк будто бы сам был этими деревьями. И птицей на ветке тоже был, и кривым трухлявым пнем.
Последнее сравнение особенно ей понравилось.

– Я бы хотела посадить здесь цветы, – нарушила затянувшееся молчание леди Аннабэль. – Вдоль дорожек.
– Безусловно. Какие только пожелает твоя душа, – откликнулся лорд Хеймсворт.
– Я не уверена, что знаю их название, – Аннабэль бросила короткий косой взгляд на Блэйка. – Возможно, капитан поможет нам отыскать их, если я опишу их так точно, как только смогу?
– Моя признательность ему не будет знать границ. Капитан?
– Буду только рад, – ослепительно улыбнулся Блэйк.
Леди Хеймсворт рассеянно кивнула, скользя взглядом по разросшемуся кустарнику. Веки ее были полуопущены, губы – приоткрыты.
– Они бывают алыми и ярко-желтыми, а стеблями походят на тростник. Соцветие, когда цветки не распустились, немного напоминает редкий колос, – она запнулась и задумалась. – Я не могу в точности описать сам цветок. Его форма ускользает от слов.
– Как если бы столовую салфетку стянули кольцом, а раструб – разрезали на неряшливые лоскуты? – подсказал Блэйк.
– О, – леди Аннабэль изогнула изящную бровь. – Вам он знаком?
– Само собой, м'леди, – на ходу отвесил ей полупоклон Блэйк. – Я мог бы доставить вам его при случае. Вы предпочитаете алый или желтый?
Взгляд Аннабэль рассеянно коснулся фигуры капитана и так же бесстрастно продолжил путь по кустарнику.
– Моим глазам одинаково приятны оба этих цвета, – сдержанно ответила она.
– Я буду иметь в виду, выбирая саженцы, – Блэйк закусил нижнюю губу, и улыбка почти исчезла из уголков его рта, оставшись только в глазах; смотрел он при этом почему-то в сторону лорда Хеймсворта. – М'лорд, что, если мы ненадолго оставим вас с вашей прекрасной женой, и позволим вам осматривать сад только вдвоем?
– Как вам будет угодно, капитан, – легко пожал плечами тот. – Думаю, возвращаться мы будем этим же путем, так что потерять вы нас не сможете.

Когда счастливая супружеская чета двинулась дальше по садовым дорожкам, они с Блэйком еще какое-то время оставались на месте. Сесили не возражала – ее нервы все еще требовали немного спокойствия после разговоров в присутствии лорда Хеймсворта.
– А знаете, в кругу великосветских снобов милая леди Аннабэль называет вас "бедной девочкой". Она, похоже, искренне за вас переживает, – заговорщицки наклонившись ближе, поделился с ней Блэйк.
Сесили фыркнула. "Девочка". Аннабэль была, кажется, младше ее на год.
– Как бы там ни было, теперь я, по крайней мере, понимаю, что держит Шона в нашем подлунном мире.
Он пожал плечами и Сесили вопросительно подняла глаза.
– А, не обращайте внимания, – тут же рассмеялся Блэйк, возвращая на губы свою обычную лукавую улыбку. – Это моя маленькая шутка. Я, видите ли, твердо уверен, что наш общий добрый друг м'лорд на самом деле – дьявол из самой преисподней, пришедший повергнуть мир во грех, и каким-то чудом изменивший планы.
– И чудо это – леди Аннабэль? – вздернула бровь Сесили.
– Именно. Вы только поглядите на нее – невинна, скромна, чиста и красива такой особенной, скрытой красотой, в дополнение к ее явной... – Блэйк задумчиво посмотрел вслед далекой уже паре. – Неудивительно, что дьявол встал на путь исправления.

Сесили вдруг ощутила колючее раздражение и развернулась на дорожке в сторону, противоположную той, куда ушли лорд и его леди.
– Какое мне дело до Хеймсвортов и ваших глупых выдумок? – спросила она, попытавшись отнять ладонь от сгиба локтя капитана, но тот опередил ее и помешал, накрыв своей.
– О, ну, не знаю, – Блэйк с напускной задумчивостью пожевал губу, – я думал, раз уж мы делимся глупыми выдумками о том, чего не может быть, вы расскажете мне свои? Например, – он впился в нее взглядом, – отчего вы так страстно боитесь Шона?
Сесили дернулась и остановилась.
– Я не боюсь лорда Хеймсворта, – отчеканила она, понимая, что щеки ее потеплели достаточно, чтобы даже идиоту дать понять, что она лжет. Или, по крайней мере, говорит не всей правды.
– У вас сужены зрачки. И ледяные пальцы, – улыбнулся Блэйк, словно это было решающим доводом. – А еще вы дрожите.
Сесили снова дернула ладонь, и снова не преуспела. У капитана была мягкая и очень надежная хватка.
– Потому, что я замерзла, – парировала она. – Довольно прогулок, я хочу вернуться в дом.
Блэйк задержал на ней взгляд полускрытых ресницами глаз. После чего в очередной раз растянул губы в улыбке, отпустил ее руку и, преломившись в поклоне, отступил на шаг.
– В такой случае, не буду задерживать вас, моя леди. Вы ведь найдете обратную дорогу сами, не так ли?
Сесили задохнулась от возмущения. Ах, он ждет, что она запросится обратно к нему под крыло? Не бывать этому.
– Вы не ошибаетесь, – прошипела она, вздергивая подбородок и подбирая юбки. Блэйк ухмыльнулся еще шире, склонился еще ниже, и, не удостоив ее больше ни взглядом, легко потрусил по садовой дорожке в ту сторону, где, вероятно, находились ныне лорд и леди Хеймсворт. Тропинка послушно легла ему под ноги, а в волосах его, убранных в неприлично короткий хвостик, поселилось солнце.

Размашисто шагая в сторону поместья, Сесили ругалась себе под нос. На верхней ступени заднего крыльца она не удержалась и оглянулась – алых с золотом одежд Блэйка уже было не видать отсюда за кронами деревьев.
– Мерзавец, – последний раз припечатала Сесили, и, войдя в дом, захлопнула за собой дверь.

* * *

– Картофель, девочка моя, сам себя не почистит, – назидательно обратилась к ней кухарка, ловко очищая упомянутую картофелину от тонких проросших усиков. – Если в самом деле хочешь помочь, бери нож и принимайся за работу.
Сесили смиренно кивнула, и взялась.
– Чем тоньше снимаешь кожицу, тем лучше, – добавила женщина, придирчиво наблюдая за ней.
– Я постараюсь, – честно сказала Сесили. – По правде сказать, я давно не тренировалась.
– Это ничего, – ласково успокоила ее кухарка. – Сила в руки сама войдет – и думать забудешь, как это – не уметь картофель чистить.
Весь ее вид выражал одно большое недоверие тем, что могут существовать люди, которые этого не умеют.
Они остались в поместье вчетвером – лорд Хеймсворт рассчитал всю прислугу, нанятую Майклом; этой участи избежали лишь кухарка и садовник, переходившие от нанимателя к нанимателю вместе с домом и землей. Верный Уэймур ушел тоже – на вкус нынешнего хозяина он был слишком близок Майклу. Сесили не сдержала слез, когда прощалась с ним.
И сейчас, вновь оставшись без дела, сбежала на кухню, чтобы занять себя хоть чем-то.
В конце концов, если ей не суждено выйти замуж ни за богача, ни за лорда, она может начать подыскивать себе рыбака или плотника. А и рыбаки, и плотники наверняка любят хорошо поесть после тяжелого рабочего дня. Сесили должна быть готова к этому – и должна научиться готовить так, как этому учат вот таких простых и славных женщин, как миссис Дерроуз.
Одна картофелина, затем другая. Сесили обхватывала их полной ладонью, с каким-то мрачным удовольствием размазывая по рукам влажную грязь. Нож скользил, на сгибе указательного пальца, кажется, собирался вздуться волдырь, но Сесили с завидным упорством продолжала срезать кожуру. И, кажется, стружки ее выходили с каждым разом все тоньше.
– Сдается мне, у нас гости, – заметила кухарка, выпрямляясь и упирая ладонь в поясницу.
За окном кухни, выходившим на задний двор, Сесили заметила знакомую фигуру.
– Ох!
Она подскочила, выронив четвертую картофелину, бросилась поднимать ее и чуть не опрокинула те, что уже были очищены и ждали своего часа в котелке.
– Ну, ну, – недовольно осадила ее миссис Дерроуз, – не спеши. Отложи все, вот так, аккуратно, и иди встречать. Да руки обтереть не забудь!
Сесили поспешно окунула ладони в ведро с водой, мазнула ими по переднику, сорвала его с себя через голову и застучала каблуками по ступенькам, ведущим в холл.
– Тони!
Энтони Флинт, как раз входивший в дом, поспешил ей навстречу.
– Сесилия!
Она бросилась ему на шею, как после долгой разлуки. Уткнулась ему в плечо.
– Ох, Тони, я так рада, так рада, что тебя отпустили! Я бы не вынесла, если бы ты пострадал из-за нас!
– Не из-за тебя, Сесиль, – мягко обнял ее Флинт. Отстранился, погладил ее запястье. – Не кляни себя, ты-то здесь совсем ни при чем.
– Неважно, – отмахнулась она, быстро утирая набежавшие слезы. – Все в порядке? Ты голоден?
Он покачал головой.
– Нет, меня кормили. Все в порядке, Сесиль, правда. Меня отпустили, сняли все обвинения, вернули инструменты и мои собственные схемы. Я просто, – он запнулся, – просто не до конца верю, что все это происходит.
Она поникла, неловко комкая платье. Энтони тут же заметил это.
– Прости меня, – покаянно поспешил добавить он. – Тебе самой сейчас несладко.
Сесили затрясла головой.
– Нет, нет. Я в порядке.
Если бы она глубже заглянула в себя, то поняла бы, что лжи в этих словах почти не было. Она слабо улыбнулась:
– Ничего, с чем я бы не справилась, во всяком случае.
Флинт поднял голову, затравленно оглядывая потолок.
– Ты не против, если мы выйдем на воздух? – спросил он виновато. – С меня стен хватит на год вперед.
– Конечно нет! – быстро ответила Сесили, и первой увлекла его к выходу. – Идем.
Какое-то время они шли в молчании. Рука Энтони под ее ладонью заметно расслабилась, когда они оказались снаружи, в стороне от тени поместья. Она заставила себя не думать о том, каково ему было... где бы они его ни держали. Мысль о Тони, милом, добром Тони, посаженном под замок из-за того, что люди вокруг него выстелили себе дорогу ошибками, разъедала ее.
– Что ты будешь делать теперь? – спросила она. Терпения выносить тишину больше не было.
– Вернусь в Норфолк, – помедлив, ответил Флинт. – Надеюсь, мастерская О'Рейли еще цела, и меня примут обратно.
Сесили вдруг стало грустно.
– Ты не останешься здесь? – тихо спросила она.
– Я? Нет, о нет, – Тони с улыбкой покачал головой. – Мне бы нашлась здесь работа, это верно. Но остаться – значит, обречь себя быть вторым после Дилиджэнса. Он – гений, Сесиль, а я – простой механик, но гордость моя все еще при мне.
Он помолчал.
– Я был в порту. Послезавтра отбываю.
Послезавтра. Слишком скоро.
Сесили сглотнула.
– Ты будешь на суде?
Суд должен был состояться завтра. Она должна была прийти, и если Тони будет там рядом с ней, ей будет легче.
Лицо Флинта вытянулось.
– Нет, Сесиль, я не успею – мой корабль отходит...
– Суд перенесли.
От задней двери, хрустя щебнем под каблуками сапог, к ним шагал Блэйк, мрачный, слово туча.
– Миледи. Мистер Флинт, – он поклонился. Тони качнул головой.
– Энтони, капитан. "Мистеров" я наслушался от тех, кто меня допрашивал, сверх всякой меры.
Блэйк усмехнулся.
– Мэтью, Энтони. До тех пор, пока мне не вернут мой корабль, капитан из меня никудышный, – он сложил руки за спиной. – Как бы там ни было, я пришел сообщить о переносе заседания, но вы, кажется, меня опередили.
– Что-то случилось? – нервно поинтересовалась Сесили, переводя глаза с одного на другого.
– Ничего такого, что могло бы помочь вашему избраннику спастись от наказания, – обронил Блэйк, глядя мимо нее. – Хотя он пытается, ублюдок чертов. Простите, – в его тоне, однако, не было ни капли искренности, – если задел ваши чувства.
Пока Сесили искала слова, чтобы побольнее хлестнуть его в ответ, вмешался Тони.
– Правду сказать, я до сих пор не знаю, как к этому всему относиться, – напряженно произнес он. – Я хочу сказать, нас с Майклом связывали приятельские отношения, и я никогда бы не подумал, что он настолько одержим чем-то...
– Надеюсь, вы не считаете, что его несправедливо осудили? – Блэйк весь будто заострился, словно сабля. Даже солнце на его сапогах и пуговицах ударило в глаза яростнее и ярче.
– Я... – начал было Флинт, но Сесили перебила его:
– Если вы стремитесь обвинить каждого, кто был связан с Майклом, поглядитесь сперва в зеркало! – выплюнула она, сжимая кулаки. – Не мне напоминать вам, что вы служили ему два полных года!
– Я не служил ему, моя леди, я на него работал, – произнес Блэйк, глядя на нее сверху вниз. – И даже тогда не стал бы называть его другом.
– Не смейте... уберите от Тони свой грязный язык! – зашипела Сесили, подаваясь вперед. Ей стало невыносимо от того, что этот мерзавец смеет отпускать намеки в сторону Тони, который никогда бы в жизни... – Сами вы что, не раздумывая отвернулись бы от вашего ненаглядного сэра Артура, окажись он на месте Майкла?
– Артур бы никогда не совершил подобной грязи, – на худом лице Блэйка заходили желваки. – Он чист и беспорочен, словно дитя.
Сесили издала злой смешок.
– А вы, капитан? Вы сами – чисты? Так что, может быть сэру Артуру стоило бы отвернуться от вас в минуты вашего падения?
Она сделала еще шаг в его сторону, отмахнувшись от Флинта, который, кажется, пытался привести ее в чувство.
– Ах нет же, для вас все было бы совсем иначе! Вы мерзавец – но у вас, безусловно, доброе сердце! Которое, – она ткнула указательнум пальцем в воздух над грудью Блэйка, – вы никому! Никогда! Не разбивали!
Она выдохнула, Флинт за ее спиной укоризненно произнес "Сесили", а Блэйк вдруг ухмыльнулся, сладко и широко.
– Ваш язык, миледи, так же остер, как ваш ум, – произнес он, наклоняясь к ней и ловким движением снимая с ее сжатого до побелевших костяшек пальцев запястья лепесток картофельной кожуры. – Мое почтение, Энтони, вместе с моими сердечнейшими извинениями. Доброго дня вам обоим.

Флинт поглядел ему вслед с огорчением. А Сесили еще долго не могла успокоиться – она меряла шагами лужайку, бормоча проклятия в адрес капитана, до тех пор, пока мелкий камешек не завалился в ее туфлю, и ей в буквальном смысле не пришлось остановиться.
– Не будь так строга, Сесиль, – попросил ее Тони, подставляя локоть, чтобы она могла опереться на него, пока вытряхивает этот самый камешек. – Его можно понять.
– Его можно понять? – возмутилась Сесили. – Его, Тони?
– Тебя не было, когда он говорил о том, через что прошел из-за всего, что случилось, – твердо сказал тот. – Я бы и врагу не пожелал такого.
– На всем, что случилось с его кораблем и людьми, – зло ответила она, – лежит вина Карлайла. Майкл тут совершенно ни при чем!
– Он мог отдать приказ не трогать команду, – Флинт был серьезен. – Послушай, Сесиль, я не оправдываю никого в этой истории. Я и сам не знаю, что говорить и чему верить. Об одном тебя прошу – не держи на него зла. Не ради него, ради себя. Ненависть не принесет тебе ничего хорошего. Отпусти ее.

Сил больше не осталось, и Сесили вдруг почувствовала себя очень маленькой и очень слабой.
– Ах, Тони, – всхлипнула она, бросаясь ему на грудь, – но я не могу! Мне нужно винить кого-то, мне нужно ненавидеть его, иначе я буду ненавидеть себя и сойду с ума! Что мне делать, Тони?
– Попробуй просто жить, – тихо посоветовал тот, гладя ее по волосам, и крепко прижимая к себе. – Просто жить, Сесиль.

* * *

После разговора с Тони ей стало чуть легче. Знать, что она не одна потерялась в смятении и непонимании происходящего, было все равно что видеть перед собой теплый огонек в кромешной тьме. И, вняв его совету, Сесили попыталась пообещать себе спокойнее относиться к присутствию Мэтью Блэйка подле себя.
Случай исполнить обещание выпал раньше, чем ей бы хотелось.

– Капитан, что вы делаете здесь в такой поздний час?
Блэйк поднял на нее, настороженно глядящую на него с верхней ступени лестницы, глаза и приветственно помахал ей.
– Собираюсь занять одну из комнат и хорошенько выспаться, ничего более. До утра, по меньшей мере – а там уже придется перевезти сюда тот нехитрый скарб, которым я располагаю на суше.
– Вы... – Сесили на мгновение потеряла дар речи. – Вы что, намерены жить здесь?
– О, временно, моя леди, не беспокойтесь, – отмахнулся он. – Стеснять вас в мои планы не входило.
Сесили запустила пальцы в волосы. Она была откровенно озадачена: прибыв в Порт-Роял, капитан остановился у сэра Артура по настойчивому приглашению последнего, и до сих пор не было причин полагать, что в один прекрасный момент тот выгонит друга прочь за порог.
– Но что произошло?
– Я плохо сплю в доме, из которого меня настойчиво пытаются выжить, – ухмыльнулся Блэйк, поднимаясь ей навстречу.
– Вы повздорили с сэром Артуром? – озабоченно спросила Сесили, обхватив себя за плечи – вечер выдался прохладный, и вместе с волнительными новостями это заставило ее кожу покрыться мурашками.
– Нет, Арти тут ни при чем. Он-то, болван, как раз ничего не понял и разволновался, как мальчишка, когда я сообщил ему о том, что съезжаю, – Блэйк рассеянно покусал нижнюю губу. – Пришлось оправдываться тем, что хочу быть поближе к вам и соврать, что опасаюсь, как бы вы не сбежали освобождать своего мерзавца-жениха. Имейте это в виду, дорогая, когда в следующий раз увидитесь с ним.

Сесили выпрямилась и набрала в грудь воздуха, чтобы дать ему возмущенную отповедь, но Блэйк, оказывается, еще не закончил.
– А вот его златокудрая подружка, похоже, не слишком меня жалует. Из кожи вон лезет, чтобы намекнуть, что мне не рады в ее будущих аппартаментах, – он хмыкнул. – Безумно ее раздражаю одним своим видом.
Сесили ощутила что-то вроде злорадного удовлетворения пополам с чувством солидарности.
– Вот как? – осведомилась она. – Что ж, удивительно, но, похоже, у нас с юной леди Гарнер все-таки найдется нечто общее.

Блэйк расхохотался на выдохе, всходя на широкую площадку галереи, ведущую в коридоры. Поравнялся с Сесили, склонился к ней заговорщицки, так, что волосы полускрыли лицо.
– Тогда и у нас с вами, дорогая, тоже найдется. Вы ведь не выносите нашу златовласку, а?
– Я не испытываю подобных чувств в отношении леди Вероники, – ее ответная улыбка походила скорее на оскал.
Блэйк снова засмеялся. Не сбавляя шага, он развернулся на каблуках, чтобы оставаться к ней лицом.
– Вам нужно научиться лгать, м'леди – чтобы такие, как я, не могли видеть вас насквозь, – он отдал ей прощальный салют и исчез за дверью, бросив на прощание: – Доброй ночи!

(Продолжение в комментариях)

@темы: кто самый лучший из рулевых?, мрачный муз пришел

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Бывают такие дни, когда просыпаешься в полдевятого и срочно должен написать текст.
Не, это еще не тот, что я обещала.

"Обращаться с осторожностью"

Про где: Tomb Raider (Anniversary).
Как: джен; юмор, претендующий на тонкий ироничный.
Главные действующие лица: Лара Крофт и Говорящий Разумный... и так далее.
Размер: третий небольшой рассказ.
Примечания: разумеется, АУ + дикий ООС Лары. И я опять спасаю Пьера, ну что за безобразие

Лара Крофт, британский археолог и исследователь древних гробниц, взобралась на карниз на самом верху массивных дверей, ведущих в горное поселение Вилкабамба, и задумчиво оглядела открывшийся перед ней барельеф. Какая-то из его частей определенно была нажимной панелью, запускающей механизм открытия, но вот какая?
– Иногда я думаю, что здорово было бы, оставь они нам какую-нибудь инструкцию. Или, на худой конец, экскурсовода, – вздохнула она, толкая ладонью круглый глаз какой-то птицы. – Ах, ну и ладно.
Лара и понятия не имела, что в ответ на эти ее слова и жесты в глубине гробницы, которую она надеялась найти, что-то щелкнуло и завращалось.

* * *

...Осторожно ступая по красно-серой мозаике пола, Лара вошла в круглый зал с потолком, сквозь который струился яркий солнечный свет. Спереди у нее были металлические врата, справа – металлические врата, слева... ну да, тоже закрытые металлические врата.
Рядом что-то щелкнуло.
– Уважаемые гости, взгляните налево, – раздался голос в ее голове. Лара дернулась и обернулась, выхватывая парные кольты, от неожиданности сшибла какую-то безделушку с постамента в шаге от нее, и принялась пристально осматривать проход за своей спиной.
В проходе было пусто. Ни единого движения. Голос тоже больше не раздавался, и она, поколебавшись, решила, что ей это все привиделось.
– Вот, что бывает, когда ты чересчур много времени проводишь в гробницах, – пошутила она, пряча оружие и оглядываясь. – Ага!
Слева от нее обнаружился рычаг. Неплохо сделанный, изукрашенный алым и золотым, и, что было гораздо более важным пунктом – рабочий. В этом она убедилась, нажав его и услышав за своей спиной скрежет: самая большая из решеток, преграждавших ей путь, медленно ползла вверх.
– Прекрасно, – похвалила сама себя Лара. – Ну, что там у нас?..
Она пересекла зал, уделив несколько восхищенных взглядов стенам и потолку. Древние пра-инкские цивилизации определенно умели строить на века.
– Перед вами, – зазвучал голос, – расположен гигантский каменный шар, укрепленный на наклонной плоскости. Стандартная ловушка, оснащавшая гробницы царей Атлантиды и их приближенных, приводится в движение...
Лара взвизгнула и бросилась в сторону, когда огромный каменный шар покатился на нее из верхней точки прохода, хрустя крошкой, налетевшей со стен, и гулко грохоча. Его масса позволила ему быстро нарастить скорость, и, с размаху влетев в круглый зал, он подпрыгнул и приземлился почти в его центр. Пол с прекрасной мозаикой в виде церемониальной маски такого напора не выдержал и обрушился, увлекая за собой статуи, вазы и прочие весьма ценные вещи, которые могли бы стать экспонатами для музеев по всему миру.
Лара, застывшая на узком карнизе, вздохнула.
– Каждый раз одно и то же.

* * *

– Главный зал, – торжественно объявил голос.
Лара обернулась, вскинув пистолеты. Нет, она догадывалась, что мерзавец Ларсон мог бы следить за ее успехами в продвижении к цели, но чтобы он при этом еще и оказался настолько бессовестным, чтобы комментировать происходящее?!
Для острастки она пальнула раз-другой в стену за собой. Кусок плитки, облицовывавшей подходы к центральной камере гробницы, отвалился с жалобным вздохом и шлепнулся на пол.
Голоса больше слышно не было.
– То-то же, – пробормотала Лара. Прятать пистолеты не стала – на всякий случай.
На пороге главной камеры она застыла, любуясь зрелищем, которое открылось ее взгляду. Посреди зала, на постаменте, медленно вращался ее приз – часть Сциона, Наследия, древнего артефакта, который хранил сотни загадок. «Наверное, гироскопический механизм», – подумала она мельком, обходя вокруг и любуясь плавностью, с которой двигались обручи Сциона.
У дальней стены зала был расположен постамент с каменным троном. По обеим его сторонам стояли мумифицированные тела («Слуги или жрецы», – решила она), а на самом троне восседала иссушенная фигура, облаченная в странный сложный костюм. На голове у фигуры было нечто вроде короны, грудь держал странный каркас с потускневшим от времени камнем, напоминавшим кусок янтаря.
– И кто же ты, позволь узнать... – произнесла Лара, осторожно обходя мумию. На стене за троном была, вероятно, записана легенда, родословная, или еще какие-то личные данные о человеке на троне, но она не была уверена, что сможет прочесть ее верно. Ее знания письменности центральноамериканских племен были весьма поверхностны.
Она напряглась.
– Здесь покоится царь-бог Ку...
– Куалопек, – подсказал голос. – Один из Триумвирата...
– ...хранителей трех частей Наследия, – подхватила Лара, настолько поглощенная расшифровкой, что не заметила голоса. Возможно, посчитав его эхом собственных мыслей. – Толкователей его записей... священных правителей Атлантиды.
Она отступила на шаг, склоняя голову к плечу и критически оглядывая фигуру на троне.
– Хм. Куалопек, значит. Интересно, был ли ты похож на нынешних индейцев хоть чуть-чуть?
Она медленно приблизилась и склонилась над троном, пытаясь заглянуть в лицо Куалопеку – а, вернее, его засушенной мумии – чтобы сравнить, есть ли сходство. Голос в ее ушах забубнил:
– …основные отличительные черты народа Атлантиды – смуглая кожа, широкие скулы, тонкие черты лица, глазные впадины располо... НЕ ТРОГАЙТЕ ЭКСПОНАТЫ РУКАМИ!
Лара, протянувшая было руку, чтобы отчистить слой пыли на камне, вмурованном в нагрудник правителя, отскочила, заметив по правую руку от себя движение, выбросила в воздух кольты и, переводя дыхание, уставилась на упавшую мумию.
В наступившей тишине отчетливо прозвучало:
– Ох.
Глаза у Лары округлились. Она оглянулась, чтобы убедиться, что за ее спиной никого нет.
– Не были ли бы вы столь любезны, чтобы придать мне вертикальное положение? – грустно поинтересовался голос.
Рот у Лары сам собой открылся, и она отступила еще на два шага, озираясь гораздо более нервно, чем прежде.
– Что?
– Не могли бы вы поднять меня? – переформулировал голос свой запрос. После чего, гораздо менее уверенно повторил то же самое на испанском, французском и русском языках и каком-то диалекте индейцев Северной Америки.
У Лары дернулось веко.
– Уйди из моей головы, – попросила она.
– Если вам будет угодно, – печально ответил голос, вновь переходя на английский. – Однако же, для справки: я не в вашей голове. Телепатическая передача данных не входит в мои функции.
– Функции? – неуверенно переспросила она. Голос молчал. – Эй!
– Вы попросили меня замолчать, – напомнил ей голос.
Лара вздрогнула.
– Беру свои слова назад. Ты кто? И где ты?
– На данный момент я нахожусь в центре-передатчике объекта у ваших ног, – пояснил голос. – Должен сказать, это не совсем удобно. Для того, чтобы функционировать полностью эффективно, Говорящий Разумный Общественный Быстро Настраиваемый Интеллектуальный Гид должен видеть своих посетителей и направление их передвижения.
– Говорящий Разумный... – Лара запнулась. – Г.Р.О.Б.Н.И.Г.? Тебя зовут Гробниг?
– Вы можете воспользоваться сокращенной записью моего имени, если вам так будет удобнее, – меланхолично, как ей показалось, заметил голос.
– Знаешь, эта «г» в конце как-то выбивается, – задумчиво сказала она вслух. – Я буду звать тебя Гробник. Как «гробница», только мужского рода. Неплохо, по-моему.
Она спрятала пистолеты и, уперев руки в пояс, спросила:
– Так что ты есть такое?
– Говорящий Разумный...
Лара замахала руками, веля ему замолчать, потом поняла, что он не может ее видеть, и сказала вслух:
– Стой, стой. Я поняла. Меня больше интересуют подробности. Как получилось, что я тебя слышу? Ты разумен? Откуда ты взялся? Что ты такое?
– Я – искусственное сознание, хранящее базовую информацию о местных жителях, их истории, быте и устоях, – послушно объяснил Гробник. – Я сконструирован так, чтобы перемещаться между различными передатчиками, расположенными на пути следования посетителя по экспозиции и эмитировать звуковые волны, доступные для понимания посетителями...
– Сто-ой, стой, – вновь замахала руками Лара. – Серьезно? Передатчики? Звуковые волны? Да здешние ребята с трудом колесо изобрели, о каких передатчиках может идти речь? Или ты... – она с подозрением отступила еще на шаг, – инопланетное создание?
Ответом ей был приглушенный вздох.
– Я – исключительно земное создание. Мое существование стало возможным благодаря работе Наследия, которое является уникальным в своем роде механизмом...
– Вот этим? – Лара кивнула на постамент и медленно вращающийся Сцион на нем.
Наступила тишина.
– Именно поэтому, – осторожно заметил Гробник, – я предпочитаю находиться в вертикальном положении при общении с посетителями.
– А. Точно, – Лара шагнула к мумии, собираясь ее поднять, но потом остановилась. – Погоди, если ты можешь перемещаться от передатчика к передатчику, то почему просто не перескочишь в соседнюю мумию?
– Не могу, – почти уныло отозвался Гробник. – Он приведен в негодность мелкими насекомыми.
– Моль съела? – Лара ухмыльнулась. – Ну ладно, сейчас помогу тебе...
Она обхватила мумию поперек туловища и не без труда подтащила ее к стене, облокачивая на каменную кладку.
– Так гораздо лучше, спасибо, – умиротворенно поблагодарил ее Гробник. – Мы говорили о Наследии?..
– Именно. Вот это Наследие ты имел в виду? – она махнула рукой в сторону постамента.
– Наследие, частью которого является этот конкретный знак, да, – подтвердил гид.
Лара нахмурилась.
– Постой. Частью?
– Истинное Наследие состоит из трех частей, принадлежавших трем царям Атлантиды, – пояснил Гробник. – Воссоединенное, оно обладает большим спектром знаний и возможностей, в числе которых находится и создание проекции гида. Эти возможности использовали в своих целях и на благо своего народа правители в течение многих лет, пока не произошел Кризис... вы желаете услышать легенду о Великом Кризисе Атлантиды?
– Да, – Лара даже вперед подалась от нетерпения. Потом спохватилась, оглянулась. – Нет. Хочу, но не сейчас. Слушай, Гробник, а ты можешь перемещаться в любой объект, в котором есть передатчик, и говорить со мной оттуда?
– Разумеется. С помощью Наследия и при наличии неповрежденного передатчика я могу работать в штатном режиме сколь угодно долго и в любой точке пространства.
– Отлично, – просияла она. – Так что если я сейчас прихвачу, скажем, голову этой мумии, и вот эту штуку...
Она схватила Наследие с постамента и повернулась обратно. В артефакте что-то протестующе щелкнуло и вращение обручей остановилось.
– ...то мы с тобой сможем общаться на ходу? Да? Гробник? – она подошла на шаг ближе и помахала растопыренными пальцами перед носом у мумии. – Эй, ты меня слышишь?
Молчание было ей ответом. Впрочем, нет, не совсем молчание – под ногами у нее пронесся далекий гул, рокот и пол неприятно вздрогнул.
– Ах ты зараза, – с сожалением произнесла Лара. – Я даже не успела спросить у него, где две оставшиеся части. Ну, не беда – Натла наверняка знает это. Эй, Ларсон! – заорала она в сторону коридоров, запихивая Наследие в рюкзак. – Эй! Я знаю, что ты здесь! А ну свяжи меня со своей нанимательницей!..
Когда вокруг нее стали приземляться на пол, ломая изящный черно-красный узор, куски каменных глыб, она выругалась и бросилась бежать, решив, что выяснения отношений и принципы работы телепатических гидов можно отложить на потом.

* * *

Лара потрясла частью Наследия перед очередным вазоном.
– Гробник? Эй, ты там?
Никакого эффекта. Вздохнув, она пересекла зал и вошла в, собственно, гробницу.
– Ага! – с надеждой сказала она, глядя на медленно вращающуюся на постаменте часть Наследия. Вторую часть. – Может, в разных гробницах – разные пусковые механизмы? Гробник! – позвала она. – Говорящий Разумный Общественный... как там тебя дальше?
Тишина.
Лара пожала плечами.
– Ладно.
Миновав постамент с Наследием, она приблизилась к саркофагу. Мумий в обозримом пространстве не наблюдалось, да и вообще, зал был значительно скромнее, чем аналогичный – в горах Перу. Но на цельной каменной крышке виднелись похожие знаки.
– Здесь покоится царь-бог Тихокан, – уже гораздо более уверенно прочла Лара. – Эй, Гробник, а как правильно: Тихо`кан или Тихока`н?
Не услышав ожидаемого ответа, она пробурчала:
– А, ну да. Извини, все время забываю.
Она попыталась сдвинуть крышку саркофага, но та была слишком тяжелая, и, побродив немного вокруг и мысленно помечая, каким музеям следовало бы позвонить и сообщить о находке в первую очередь, она подхватила с постамента очередную честно найденную часть Наследия и зашагала к выходу.

Выскочившему на нее из теней Пьеру Дюпону Лара без раздумий прописала коленом в живот, ботинком – в коленную чашечку, и основанием кольта – в челюсть. После чего решила, что пора прибавить ходу и, бросив француза в бессознательном состоянии прямо на холодном полу зала, сбежала по ступеням в грот.
В лицо ей ударил свет прожекторов.
Щурясь и заслоняя глаза ладонью, Лара разглядела высоко над собой две пары источников света – статуи гигантских кентавров, невообразимым образом развернув свои каменные тела, таращились на нее.
– Гробник? – с сомнением позвала она.
– НАРУШЕНИЕ, – загремел сверху голос, – ПОПЫТКА ХИЩЕНИЯ ЦЕННЫХ ЭКСПОНАТОВ. САМОНАСТРАИВАЮЩИЙСЯ ТЕРРАБАЗИРОВАННЫЙ РАЗУМНЫЙ АГРЕССИВНЫЙ ЖИЗНЕСТОЙКИЙ НЕЛЕТАЮЩИЙ ИСКУССТВЕННЫЙ ХРАНИТЕЛЬ БУДЕТ ПРИВЕДЕН В ДЕЙСТВИЕ ЧЕРЕЗ ТРИ... ДВЕ...
– «Стражних», значит, – вздохнула Лара, прячась за колонну, пока статуи стряхивали с себя каменные шкуры, обращаясь кентаврами из плоти и крови, каждый – с копьем в два человеческих роста в руках. – Опять с последней буквой нелады какие-то.
Мимо нее просвистел огненный шар и, вписавшись в статую возле входа, расколотил ее вдребезги.
– Ну, – поделилась Лара с пустотой, выскакивая из своего укрытия и делая грациозный перекат, прочь от нового снаряда, – хотя бы нелетающий. И на том спасибо.

@темы: мрачный муз пришел

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Я так и не попала на "Зимнего солдата" (по этому поводу меня одолевает грусть), но скажите же мне, скажите пожалуйста, что я не одна при виде этих промофоточек думаю об Улиссе (который Lonesome Road)?!


Больная тема И это чувство, когда все сходили в кино, а ты - дурак.

@темы: вслухомысли, в гнездо.jpg

---

Я просто оставлю все это здесь. Разрешите, да?

Перевод "Hard Cash" от Miracle of Sound

Мне эта больше всех из GTA-тройки от Гэвина нравится. Люблю такой стиль стр-рашно, а тут еще у Майкла в наушниках в одном из первых сюжетов играет Коллинз(!) Нечестный прием, нечестный.


Miracle Of Sound - Hard Cash на Простоплеер

Текст и перевод

Miracle of Sound - Hard Cash

Smoke over the city's soul Pollutes our sons and daughters You can fall asleep on sheets of gold And wake up a pauper We all get old We all slow down As the walls they close We fall we're drowning I need some breathing space I won't grow old with grace I need some breathing space I can't keep living straight... We ain't gonna linger and lie low When there's hard cash coming back No way I'll just sit here when I know That there's hard cash coming back Hard hard cash Don't want no easy money Money couldn't buy me happiness Just a prettier misery There's a price to pay For a life of luxury The air is thin The glare the smoke and The wear within It tears it's choking I need some breathing space I won't grow old with grace I need some breathing space I can't keep living straight... We ain't gonna linger and lie low When there's hard cash coming back No way I'll just sit here when I know That there's hard cash coming back Hard hard cash Don't want no easy money And now that we have all arrived My friends get in your cars and drive Gonna drive my blues away Just another sunny day

Смог над головами - яд. Охотно мы им дышим. Так легко тут принцем засыпать, Рассвет встречая нищим. Года - вода, У стен в плену. И дом - ярмом, И жизнь - ко дну. Вздохнуть вы дайте мне. "Старенье с честью" - бред. Вздохнуть вы дайте мне. Жить правдой? Вот уж нет! Не жди, что забудем о старом, Если снова манит куш. Сидеть, сложа руки, не станем, Только нас поманит куш, Большой куш. Не ищем легких денег, о нет. Счастье мне деньгами не купить - Нищету лишь одеть в цвета. Жизнь за роскошь плату взимает По счетам. Здесь воздух сух, Свет бьет в глаза, Запал потух, Гнетет, терзает. Вздохнуть вы дайте мне. "Старенье с честью" - бред. Вздохнуть вы дайте мне. Жить правдой? Вот уж нет! Не жди, что забудем о старом, Если снова манит куш. Сидеть, сложа руки, не станем, Только нас поманит куш, Большой куш. Не ищем легких денег, о нет. Мы вместе здесь, так что тянуть? В машины все, на газ - и в путь! В пол педаль, прощай, тоска. Солнце красит облака.

* * *

Болтовня удрученная

*шепотом* Я боюсь писать фанфики. Точнее, я боюсь их показывать людям. Точнее, я боюсь их вешать на фикбук. Само собой, есть определенная группа текстов, которые я показывать буду только *кха-кха* избранным, вот тут - ну, просто они никому особо не интересны будут. Наверное. А еще я не хочу, чтобы внезапно кого-то под воздействием прочитанного пробило на пейринги с одним мрачным данмером из гильдии бойцов хис-с-с, моя прелес-сть! но это мелочи.
Я правда боюсь. Ну, после вон того случая, да и вообще. А вдруг запинают. А вдруг мимо пройдут. А что если она мне не обрадуется? И ведь критику-то я нормально воспринимаю, на самом деле, и советы по личностному творческому росту. А неадекватов вот... боюсь. И понимаю, что глупо. И все равно.
Да и вообще неуверенность общую чувствую все время. Красота - в глазах смотрящего. Людям нравится, а вот в моих глазах красоты чаще нет, чем есть.
Научите любить, а?

* * *

Болтовня бессвязная

Сегодняшний вечер прошел под девизами "Я не хочу писать про Блэйка, я хочу читать про Блэйка!" и "Больше Найджела Таунсенда, меньше Патрика Джейна" -_- А ведь утро так хорошо начиналось, блин. И вообще, это была зарисовка. Зарисовка. Почему у меня каждая третья зарисовка превращается в незаконченное полотно длиной в рулон туалетной бумаги и такой же художественной ценности?!

@темы: кто самый лучший из рулевых?, в гнездо.mp3, вслухомысли, в песню слов

---

Ну здравствуй, интернет! Я в тебя зашла чисто символически, но все равно здравствуй.

* * *

Спойлер к Game of Thrones 4x02

Ну только равнодушные не сказали еще, что Джек - золотко, и крайне милый юноша молодой человек, и как он прекрасно сыграл, и как его будет не хватать сериалу. Радует, что такие люди ходят по земле, и хочется, чтобы он оставался таким же милягой и нашел себя. И ну его, это актерство, если душа не лежит.

А вообще я серию не смотрела Я бросила смотреть еще на Черноводной, надо сказать, потому что почувствовала, что с меня хватит немотивированных сисек на экране, унылой присебятины в деталях, и фандома. У нас с фандомом интересы не сходятся - фандом любит Арью, Дени и поливать говном всех остальных, а я люблю Сансу, Кейтилин и Духовный Рост Джейме. И от выпадов в сторону этих трех пунктов меня дергает так же, как дергает, когда я натыкаюсь на хейтеров Джинни/Бонни (из ГП, есличо). Так что пришлось обменять Бриенну с Джейме на моральное спокойствие и возможность не подпрыгивать на стуле, ожидая новый сезон. Обмен вышел удачным х).

* * *

Спойлер к "Менталисту", от 6х16.

у вот мы и пришли к тому моменту, когда трудно понять, фанфик на экране, или реальный сериал Лисбон нашла себе милого хахаля, Джейн лежит на диване с глазами печального бассет-хаунда, все подряд в агентстве шипперят Джисбон, а я недоумеваю, как они собираются сводить Джисбон в Джисбон, если сериалу осталось пять серий.

Мне все больше нравится Эббот, и уже давно и привычно нравится Фишер. Они клевые. Типаж Эббота для меня однозначно называется Кингсли-лайт, как против такого устоять-то?

* * *

Проходила мимо телевизора, в телевизоре - "Разум и чувства". Ощутила недостачу Рикмана в цилиндре в Порт-Рояле, запихала недостачу обратно в глубину души и укоризненно посмотрела сверху - тех, что есть, не умеешь играть по-человечески, а туда же.

* * *

Снились призраки прошлого. Толпа из смеси одноклассников и одногруппников, хаотичная стодневка. Первая любовь, внезапно сменивший образ джентльмена из джентльменов на какого-то мутного типа. Недвусмысленно ко мне клеился, я тихо бледнела и пыталась понять, човащепроисходит. Потом чего-то обиделся, ускакал вдаль, теряя конечности (это не метафора, они и в самом деле исчезали-возвращались в случайном порядке). Я - за ним, мол, давай поговорим об этом. Вокруг наросла толпа сочувствующих и осуждающих, и я пыталась даже перед ними оправдаться, но вдруг эту самую толпу благородным северным ледоколом взрезал невесть откуда взявшийся Валентайн в плаще. Сказал что-то, что можно было воспринять, как "ну их всех в баню", улыбнулся, выдернул меня из моря лиц, как морковку с грядки, подхватил на плечо и унес, всем своим видом выражая lemme get you outta here, luv. Большой такой, высокий, сильный и удивительно яркий - толпа была мутная, а он там - как тонкой кистью нарисованный.
Странное ощущение благодарности не проходит до сих пор.

@темы: lytdybr, ночью надо спать

---

В попытках вернуть вдохновение, гуляла пару дней назад по тумблеротегу "tomb raider", и выражение моего лица было вот примерно такое: Буду сейчас бурчать, но памятны же золотые времена, когда даже косплееры занимались тем, что переодевались в черный латекс, искали ботинки именно того коричневого цвета, да чтоб под белые гольфы, мастерили чи-руг-аи и парные кольты, запрещали бойфрендам бриться, качали себе пресс и делали стойки на руках. А сейчас что я вижу? Обмазанных кетчупом девиц со страдающими выражениями лиц и луком.

Ой-ой-ой, это такая глубокая история, такой красивый перезапуск, сюжет и герои вызывают сочувствие...
Знаете что?

Игровой тренд страдающих девочек - это как мода на зомби, только на страдающих девочек.

* * *

QUALOPEC: I’ve got this great idea… See when we’re building our tombs, we should put locks on some of the doors. We should put the keys behind other locked doors, behind pits full of spikes, behind swinging blades. We’ll put a boulder - no, two boulders - on slopes in front of the door, behind a room full of apes, lions and crocodiles.
TIHOCAN: We could put blocks in front of passageways, big blocks, bigger than a person. And switches that open up a gate should be at the opposite side of the tomb… and underwater!
QUALOPEC: There’s dinosaurs in the valley I’m going to build my tomb in. I can put some of the cogs that operate the dam into that valley. Dinosaurs will keep the cogs safe.
TIHOCAN: Anyone who wants into those rooms will have to work for it.
QUALOPEC: Fuckin’ A.

Про(ц)итировано

@темы: вслухомысли, все без ума от Лары

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Я честно думала, что полноценно доберусь до интернетиков в выходные, но как-то... эээ... ну, может быть, завтра. Сегодня вечером?
Чует мое сердце, настает пора лытдыбра. Особенно в свете нынешних загадочных событий - весна, туфельки покупать надо, горшок под спатифиллумом менять, плющ втыкать в землю, все такое. А стричься я пока не буду, я пока обратно отращивать буду. Наверное.

@темы: lytdybr

---

В поисках ответов на глобальные вопросы, типа "щто делать?" и "кто виноват?" набрела на интересный сервис. И теперь раздумываю, не поможет ли мне это собрать себя в кулак и стать хорошей режимной девочкой. Ачивки же! И достаточно наглядно. И писать туда вещи вроде "написать норму в 500 слов в текст", "покрутить обруч", "лечь спать не позже часа ночи" и "разобрать бардак в голове/комнате/папке temp" будет... любопытно, как мне кажется.

Подумаю над этим. А пока пойду принесу пользу.

@темы: lytdybr

---

Пара дней вдали от социальной части интернета - и ты снова бодр, весел и полон сил, все полезные дела сделаны, все, как надо!
...
Блин, да кого я обманываю? Ни бодрости, ни пользы. Хвостов столько, что понятия не имею, в каком порядке с ними лучше расправляться.

@темы: lytdybr